Сопредседатели:
|
Козлов Андрей Андреевич - Первый заместитель Председателя, Центральный банк Российской Федерации, Москва;
Майкл Фукс - Старший экономист, Отдел частного и финансового секторов, регион Европы и Центральной Азии, Всемирный банк, Вашингтон;
Тосунян Гарегин Ашотович -исполняющий обязанности Президента Ассоциации российских банков, Москва.
|
КОЗЛОВ Андрей Андреевич –– Первый заместитель Председателя, Центральный банк Российской Федерации, Москва.
Уважаемые господа!
Давайте в рабочем порядке начинать наше заседание рабочей группы. У нас в президиуме три ведущих: господин Майкл Фукс представляет Мировой банк, Гарегин Ашотович Тосунян, исполняющий обязанности президента АКБ и, ваш покорный слуга представляет Центральный банк Российской Федерации.
Вам на входе раздают рекомендации нашего нынешнего Конгресса. Проект написан был накануне вместе с проектом моего доклада, поэтому вы найдете много общего, есть и различия, дополнения, поэтому прошу вас всех с ним внимательно ознакомиться. Это моя первая рекомендация. Моя вторая рекомендация: в выступлениях тех, кто запланирован, если останется время, в выступлениях в прениях, говорить не только о том, что вы хотели сказать, но и попытаться как-то оценить этот текст. Может быть, что-то здесь надо дополнить, что-то убрать. Текст этот неоднозначный, равно как и вчерашнее выступление. Идеи, которые мы предложили, по определению не могут нравиться или устраивать всех, по разным причинам. Где-то могут быть профессиональные ошибки, надо их исправлять, где-то может быть слишком сильный акцент в ту или иную сторону по позиции, поэтому я прошу профессиональное сообщество высказываться по нашим проблемам.
И, наконец, последнее, маленькое объявление. Вчера с 7 часов вечера слайды моего доклада можно получить на сайте Центрального банка Российской Федерации. Можно оттуда его скачать, посмотреть, почитать, публиковать, использовать, как пожелаете.
(ТОСУНЯН Г.А.: Критиковать.)
Критиковать, я уже молчу, само собой.
Итак, наша сегодняшняя секция называется: “Актуальные проблемы модернизации банковского сектора Российской Федерации”. Для сведения. Одна группа наших коллег занимается вопросами транспарентности, что вынесено в тему всей конференции. Мы – вторая секция. Третья секция занимается проблемами банковского надзора, его совершенствованием. Все секции интересные, поэтому я не буду возражать, если вы будете ходить периодически, смотреть, слушать участников других секций.
Итак, сегодня мы изучаем прикладные вопросы, связанные с модернизацией.
Мельников Андрей Геннадьевич –– заместитель генерального директора, ГК “Агентство по реструктуризации кредитных организаций”, Москва.
Тема: “Банкротство банков: как защитить интересы кредиторов?”
МЕЛЬНИКОВ А.Г.
Спасибо, Андрей Андреевич.
Я хотел бы обратить внимание, что сегодняшний XI Банковский Конгресс проходит под лозунгом укрепления доверия. На мой взгляд, доверие клиентов банков является принципиальным условием для развития бизнеса, как в конкретной кредитной организации, так и для всей системы. Но для того чтобы сегодня вывести доверие клиентов, наших контрагентов, инвесторов банковской системы на новый качественный уровень, мы должны им сегодня предложить целостную систему финансовой и юридической защиты их интересов. В чем заинтересован клиент в текущем режиме? Он заинтересован в гарантиях того, что он имеет дело с финансово устойчивой кредитной организацией. И в принципе эта задача решается совершенствованием банковского надзора и повышением прозрачности кредитных организаций, перевода их на международные стандарты бухгалтерского учета. Но вот возникает кризис. Клиент банка переходит в другую качественную характеристику, он становится его кредитором. И в этот момент он заинтересован в том, чтобы получить свои средства обратно, которые он на доверии разместил в банке, как можно в более короткие сроки и с минимальными потерями.
Если посмотреть на то, что происходит в сфере ликвидации кредитных организаций, то мы у видим, что это одна из наиболее проблемных сфер сегодня в банковской системе. Почему? Потому что и для общества, и для государства, и для кредиторов действующая система ликвидации банков является абсолютно непрозрачной закрытой системой. Для кредитора она вообще является черным ящиком. Он предъявляет свои требования банку, они по некоторой, не понятной для него системе, обрабатываются, и через некоторое время он получает некоторый, не понятно какой результат, а может быть, и не получает.
Почему так происходит? Сегодня, к сожалению, нет реальной публичной статистики, что же на самом деле происходит в сфере ликвидации банков? Есть только отдельные косвенные признаки, по которым можно судить о том, что это действительно проблемная область. Давайте посмотрим на некоторые факты, которые, допустим, “Агентство по реструктуризации кредитных организаций” собрало в процессе своей деятельности, потому что мы являемся не только ликвидатором некоторых системообразующих банков, но и в силу этого являемся участниками этого процесса изнутри. Я хотел бы также воспользоваться оценками рейтингового агентства “Интерфакс”, которому мы специально заказывали это исследование. С момента отзыва лицензий до момента, когда конкурсный управляющий приступает к ликвидации банка, проходит в среднем 9-10 месяцев. Срок ликвидации банка длится, как правило, 2 года. В течение фактически 3 лет кредиторы несут убытки неполучения дохода по тем средствам, которые размещены в банке. Давайте посмотрим, сколько получают кредиторы в процессе удовлетворения своих требований, когда банк обанкротится? Опять же, гласной публичной статистики по этому поводу нет. Я в данном случае буду опираться на свои оценки. В среднем требования кредиторов всех очередей при ликвидации банка удовлетворяются от 5 до 17 процентов. Это значит, что в зависимости от структуры обязательств банка перед кредиторами в лучшем случае у нас сегодня удовлетворяется требование вкладчиков, обеспеченных залогом кредиторов, может быть бюджета. Основной груз проблем и убытков несут на себе кредиторы пятой очереди. Это юридические лица. Это иностранные банки. Это российские банки. Почему это возникает? Я хотел бы обратить внимание на 2 момента. С одной стороны, банк – это весьма специфический субъект, отличный от обычного предприятия. Здесь есть определенные особенности. А с другой стороны – учитывают ли особенности банка наше сегодняшнее законодательство о банкротстве? Прежде всего, активы. В отличие от обычного промышленного предприятия активы банка носят, как бы сказать, скоропортящийся характер. Если у обычного промышленного предприятия можно найти оборудование, здания, сооружения, материальные вещи, которые очень сложно вынести за забор. То когда мы входим в банк, мы видим, что основная масса активов банка, это права требования к должникам. Почему это скоропортящийся товар? Достаточно внести некоторые искажения в бухгалтерский учет, достаточно вытащить несколько листочков из кредитного дела, и вы попробуйте в судебном порядке после этого обратить взыскание на этот долг. Достаточно небольшого периода безвластия после отзыва лицензий и до момента начала ликвидационных процедур, как потеря документов банков приобретает системный характер. Что происходит за 9 месяцев от отзыва лицензии до момента ликвидации можно только догадываться.
На что хотелось бы еще обратить внимание? Тот момент, что основной груз проблем и убытков при ликвидации банка берут на себя кредиторы – юридические лица приводит к тому, что у них появляется соблазн в ходе конкурсного производства как можно более полно удовлетворить свои требования. В принципе это желание понятно. Но как у нас сегодня устроена процедура банкротства банков? Опять же она ориентирована примерно на то, на что ориентируется обычно банкротство предприятий. Кредиторы получают контроль над процессом ликвидации банка. Да, когда мы говорим о мерах по финансовому оздоровлению, о плане санаций, кредиторы имеют право и обязаны вынести квалифицированное суждение о дальнейшей судьбе предприятия. Но когда мы имеем дело с банком, у нас есть надзорный орган. Это не только российская практика, это мировая практика. Надзорный орган выносит квалифицированное суждение о дальнейшей судьбе кредитной организации. Если он говорит: “я закрываю банк и отзываю у него лицензию,” это значит, что банк подлежит немедленному закрытию, и кредиторы должны получить удовлетворение своих требований только в процессе ликвидации банка. У нас же система, модель влияния кредиторов на ход ликвидации в промышленных предприятиях полностью перенесена на сферу ликвидации банков. В результате что происходит? Я как кредитор могу сконцентрировать в своих руках больше 50 процентов задолженности, и буду определять полностью политику ликвидации банка. Я буду назначать конкурсного управляющего, я буду определять его смету расходов. Я буду определять порядок реализации активов на торгах или без торгов и определять те цены, по которым это будет реализовываться и кому это будет реализовываться. И на самом деле все это происходит на практике.
Если вы внимательно посмотрите подшивки газет, то вы увидите достаточно много скандалов, которые идут при продаже активов наших банков, в том числе скандалы, связанные с продажей акций кондитерских предприятий, и недовольство иностранных инвесторов, с которым, естественно, мы здесь столкнулись. Это все пороки нашей системы ликвидации банков.
Что можно сделать? Не мы одни столкнулись с этой проблемой. Люди в каждой стране в принципе живут одни и те же, проблемы встречаются одни и те же. И с такого рода вещами на Западе научились бороться. Опять же, давайте посмотрим как. Прежде всего, существует тенденция: мир потихонечку переходит на процедуры административной ликвидации банков. Особенно это актуально, если в стране действует система гарантирования вкладов. Что она подразумевает? Это значит, что решение надзорного органа о закрытии банка применяется как решение о ликвидации банка. Мы не ждем решение суда, который состоится через 9 или 10 месяцев о том, что действительно этот банк является банкротом. Если надзорный орган – Центральный банк сказал, что этот банк больше не должен существовать на рынке, кредиторы должны получить удовлетворение своих требований в максимально кратчайшие сроки, не дожидаясь фактически повторной процедуры -судебной, когда суд выносит некоторое суждение о том, что действительно ли это так. Это не значит, что суд должен исключаться из этих процедур. Суд должен возникать тогда, когда существует юридический спор. Допустим, когда надзорный орган нарушил некоторые процедуры при отзыве лицензий. Но угол зрения, и угол участия судебных процедур должен смешаться в эту область, на наш взгляд.
Следующий вопрос – это непрерывность. В банке в период отзыва лицензий и после не должно быть безвластия. Ликвидационные процедуры должны начинаться именно тогда, когда отозвана лицензия, с первого дня должен появляться в банке администратор, который доведет этот банк до логического завершения, на котором будет лежать полностью вся ответственность, в каком направлении идет мировая практика. Либо этот администратор, этот конкурсный управляющий должен быть независимым от кредиторов. Это тоже в каком-то смысле принципиальное условие. Мы должны защитить в хорошем плане кредиторов от их собственных слабостей. Либо этот конкурсный управляющий должен назначаться Центральным банком, либо этот конкурсный управляющий должен назначаться по процедурам, определенным законом, непосредственно должно быть указано в законе. Это практика Соединенных Штатов Америки, это практика Германии, такая практика применяется в бывших странах социалистического лагеря, которые пошли по этому пути: Болгария, Словения. Что-то похожее сейчас начинает применяться в Казахстане.
Следующий принцип, который было бы хорошо описать в нашем банковском законодательстве – это прозрачность, прозрачность для кредитора в процессе ликвидации банка. Сегодня, как я уже говорил, это абсолютно закрытая система. Кредитор должен знать: на какой стадии ликвидации находится банк, как продаются его активы, кому они проданы, по какой цене. Он должен обладать всей полнотой информации об активах банка, которые косвенно принадлежат ему. И в зависимости от того, как распродаются активы, он получает удовлетворение своих требований. И в этом кровно заинтересован. Мы обязаны дать кредиторам такую возможность. К сожалению, пока в российском законодательстве ни для банков, ни для промышленных предприятий у нас абсолютно полной прозрачности в данном случае не существует.
И последний вопрос, который следовало бы отразить в нашем банковском законодательстве, это продажа активов. Процедура продажи активов как на открытых торгах, которые должны быть приоритетом, так и по договорам, такое тоже бывает, есть определенная категория активов, которые должны продаваться в силу экономических причин не на открытых торгах, должны быть описаны исключительно в законах. Почему информирование процедуры ликвидации банков вписывается логично в контекст модернизации банковской системы? Со следующего года в России запланировано введение системы гарантирования вкладов. Если система гарантирования вкладов не будет обладать эффективными полномочиями по банкротству банков, то мы получим примерно то же самое, что мир получил в Словении, когда система не имела возможности нормально эффективно ликвидировать банки. Практически в первый год у нее возник убыток в размере 0,5 миллиарда долларов. Система не могла вернуть удовлетворение своих требований после выплат вкладчикам.
Если российская банковская система перейдет на международные стандарты, она перейдет рано или поздно, то есть очень большое подозрение, что с рынка будут убраны достаточно большое число кредитных организаций. И очень может быть, что возникнет второй завал в банковской системе, когда нужно будет достаточно быстро и эффективно ликвидировать десятки, а может быть, и сотни кредитных организаций. И в принципе российское законодательство и банковская система, ее механизмы должны быть к этому готовы.
Спасибо.
Тарачев Владимир Александрович –– депутат Государственной Думы, Заместитель Председателя комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам, Председатель Комиссии по банкротству Государственной Думы.
Тема: “Реформа банковского законодательства: информация и деньги”
ТАРАЧЕВ В.А.
Уважаемые участники форума!
Я думаю, что вчера достаточно много было сказано о банковских проблемах. Тема моего выступления: “Перспективы развития банковского законодательства: деньги и информация”. Мне кажется, что не была ясно поставлена до сих пор одна из важнейших проблем банковского сектора. Она заключается, на мой взгляд, в следующем: банкиру найти того, кому можно отдать свои деньги. Спустя 4 года после банковского кризиса перед финансовым сектором встали совершенно новые задачи. Вопрос: “Где взять деньги?”, - стоит не столь остро. Гораздо сложнее найти, куда вложить имеющиеся активы, вложить с приемлемым риском и доходностью.
Правительство, занимаясь сегодня банковским и финансовым секторами, как будто не замечают этой проблемы. Власть до сих пор не научилась решать задачи эффективного инвестирования денежных средств. И что еще тревожнее, на мой взгляд, не готова помогать частному сектору. Посмотрите на бюджетную систему сегодня, в рамках которой Минфин не может найти применение 100 миллиардам рублей финансового резерва. Эти деньги не работают на экономику. Не лучше дела обстоят и с пенсионными накоплениями. Ежемесячно в пенсионный фонд поступает 4 миллиарда рублей, именно в рамках накопительной системы, которые правительство вынуждено размещать в госбумагах. Доходность всем известно, какая. Иными словами Пенсионный фонд просто возвращает Минфину деньги.
В проекте закона об инвестировании пенсионных накоплений, который сегодня мы рассматриваем на комитете, определен перечень разрешенных активов. В него вроде бы входят и акции, и корпоративные облигации, и даже ипотечные бумаги. Но мне кажется, этому верить нельзя. При внимательном изучении текста, который сейчас предложило нам правительство, и мы пошли по этому пути – поддержать, обнаруживается, что этот закон практически превращен в Закон о покупке государственных ценных бумаг. В нем сделано все, чтобы не допустить инвестирование в другие инструменты. Например, управляющая компания, которая будет инвестировать средства так называемых “молчунов”, “молчуны” у нас будут достигать до 80 процентов, то есть те, которые не определятся с негосударственным пенсионным фондом, с управляющей компанией не вправе покупать бумаги, кроме государственных. Ожидается, что в течение этого и следующего года реформы пенсионные резервы составят около 4 миллиардов долларов, и все эти деньги предполагается трансформировать не в инвестиции, а в бюджетный дефицит.
Такова ситуация в секторе госфинансов, не лучше дело обстоит и в коммерческом секторе. Пока государство больше интересовалось регулированием и решением административных задач. Как вы знаете, в день нашей блестящей победы над тунисцами на Думе рассматривался в третьем чтении законопроект о Центральном банке. У правительства было желание перенести рассмотрение или даже войти в процесс обсуждения, но депутаты сказали: “Вы что, начинается футбол”. И в течение нескольких секунд закон о Центральном банке, наконец, был принят. Сегодня мой прогноз, я уже разговаривал здесь с уважаемыми сенаторами, команда получена сверху, закон через Совет Федерации пройдет, а значит будет, наконец, подписан президентом. Я не хочу сейчас говорить об этом законе, но, по-моему, нашли компромисс, удовлетворили всех. И как всегда получился такой интересный закон. Посмотрим, как Андрей Андреевич будет работать по нему.
Какие законодательные инициативы должны помочь на наш взгляд российским банкам? Это должны быть документы, которые открывают перед финансовым сектором новые возможности по предоставлению кредитов, инвестированию, работать на снижение рисков. Среди них законопроекты, о которых вчера уже упоминалось, это о гарантировании банковских вкладов, об архиве кредитных организаций. Большой пакет, вводящий новые финансовые инструменты. Кроме того, необходимо регулирование, касающееся проблемных банков, о чем уже господин Мельников сказал, и определяющих механизмы их санации. Прежде всего, это новая редакция закона о несостоятельности кредитных организаций. В ближайшие дни Комиссия по банкротству кредитных организаций, которую я сейчас возглавил, ее члены уже подписали новую редакцию закона, и она будет внесена в самые ближайшие дни в Государственную Думу. Ее идея состоит в том, чтобы передать процесс конкурсного производства в руки корпоративного ликвидатора. Если вы помните, когда год-два назад мы обсуждали так называемый “мвэфовский пакет”, то там тоже эта категория была, потом она куда-то пропала, я имею в виду корпоративный ликвидатор. Кроме того, самой процедуре банкротства предлагается придать большую жесткость и определенность. Сегодня согласно закону Банк России лишь имеет право инициировать решение о начале финансового оздоровления, назначение внешнего управляющего или начале конкурсного производства. Мы хотим сделать это жесткой обязанностью ЦБ при наступлении определенных обстоятельств. Сегодня в законе о ЦБ пишется, что Центральный банк вправе. Мы же попытаемся написать “обязан”, то есть тогда, когда коммерческий банк задерживает выполнение обязательств, и его собственные средства или ликвидность опускаются ниже заданного в законе порога. Однако главное, как я уже сказал, это введение в закон государственного, подчеркиваю, государственного конкурсного управляющего.
Если вы читали позавчера “Коммерсант”, то господин Греф при закрытом обсуждении о гарантировании банковских вкладов на вопрос: “Кто будет заниматься гарантированием банковских вкладов? Ни АРКО ли?” (только по “Коммерсанту”), - сказал: “Видимо, нет, АРКО будет корпоративным ликвидатором”. Поэтому мы считаем, что поддержка в правительстве уже найдена.
Забота о правах кредиторов требует также изменения нормы Гражданского кодекса о залоге и учете особенностей синдицированного кредитования, развития страхового законодательства, в том числе для банковских нужд, внедрение новых требований в область биржевой торговли, поправки в закон о защите прав инвесторов. Однако активность правительственных разработчиков в этих направлениях либо недостаточна, либо практически равна нулю. Снизить кредитный риск позволяет внедрение обеспеченных финансовых инструментов, таких как ипотечные эмиссионные бумаги, обеспеченные облигации, складские и залоговые свидетельства. Однако появление этих инструментов сегодня оказывается по разным причинам под вопросом. Поправки в закон о рынке ценных бумаг, вводящие обеспеченные облигации, уже полгода согласуются в правительстве. Складские свидетельства до сих пор висят в Совете Федерации в согласительной комиссии. Новый состав никак не начнет работать. Вы читали в “Коммерсанте” и в других газетах, что мы получили удар ниже пояса, когда более 300 голосами был принят в первом чтении закон об ипотечных, инвестиционных ценных бумагах, и вдруг Главное правовое управления президента нам рекомендует его снова вернуть в первое чтение. Естественно, мы этого делать не будем, мы проводим сейчас согласительные процедуры. Видимо, в понедельник уже договоримся о том, что признаем часть замечаний президента правильными, но попытаемся учесть это во втором чтении.
Еще одна сфера активности законодателей – это совершенствование положений, касающихся финансовой информации. Область новая, но активно обсуждаемая. Первым блином здесь было принятие закона о противодействии отмыванию преступных доходов. В нем мы постарались заложить нормы, касающиеся обязательного контроля за финансовым оборотом и механизм этого контроля. Что получилось, то получилось. По сути? финансовая разведка становится информационным органом. Конечно, несколько настораживают результаты работы этого комитета по финансовому мониторингу. Мы вчера послушали одного из руководителей. Сегодня это 180 000 сообщений, из них 50 000 – интересных. Как он вчера сказал, в итоге 50 юридических и физических лиц находятся под подозрением, а уголовное дело только одно. Хотя думаю, что банкиры наоборот считают результат позитивным. И вторым шагом в борьбе за информацию может стать принятие закона, который тоже уже год находится в правительстве, об инсайдерской информации. Следующий по очереди закон – о кредитных бюро – позволит обеспечивать сбор и накопление данных о заемщиках.
Два слова об инсайдерской информации. Он уже внесен 3 года назад в Государственную Думу. В нем четко определен полный перечень лиц, признаваемых инсайдерами, и сегодня, когда мы правительству доказываем необходимость признать это понятие и прописать его в законе об инвестировании пенсионных накоплений, ибо там от одного чиновника зависят, деньги “молчунов”, когда будут определяться, какой управляющий компании, это миллиарды долларов. Какой инсайд, какой соблазн. Я полагаю, все-таки правительство разродится и даст положительное заключение, и этот закон будет.
В заключение еще раз хочу отметить, что разработчики банковской реформы чрезвычайно затянули подготовку наиболее необходимых банковскому сектору документов, прежде всего, конечно, законопроектов, по которым нам работать. Так что ждите, дорогие банкиры, я полагаю, что уже с понедельника начнется публичное обсуждение законопроекта о корпоративном ликвидаторе. Не будет больше арбитражных управляющих физических лиц.
Спасибо.
(Аплодисменты)
КОЗЛОВ А.А.
Уважаемый Владимир Александрович, огромное Вам спасибо за замечательное выступление. Вы славитесь всегда тем, что поддерживаете банковское сообщество и Центральный банк в принятии новых правильных, разумных, энергичных инициатив. Вы – достойный представитель нашего сообщества в Государственной Думе. Мы Вас также всячески будем поддерживать.
(ТАРАЧЕВ В.А.: Особенно на предвыборной кампании.)
(Аплодисменты)
Я бы хотел остановиться на некоторых моментах, которые здесь были подняты, не то чтобы в рамках дискуссии, только мнение. Тот самый закон, о котором говорил Владимир Александрович, новая редакция закона о банкротстве кредитных организаций мною всячески поддерживается. Я считаю ее абсолютно правильной и верной. Все те более жесткие требования, которые там будут заложены, абсолютно соответствуют мировой практике, решают большинство недостатков и проблем, существующих в нашей системе. Мы всячески будем поддерживать этот закон, который позволит резко сократить, оптимизировать процедуру выхода недееспособных кредитных организаций с рынка, защиту прав кредиторов больших и маленьких. Я поддерживаю идею возложить эту функцию на АРКО. Газета “Коммерсант” имеет не полную информацию о совещании в Минэкономразвития, вариант возложения на АРКО функции системы гарантирования вкладов не исключается. Во-вторых, я хочу сказать, что на этой же недели в Москве прошел профессиональный семинар под эгидой Мирового банка, Центрального банка по вопросам повышения доверия российской банковской системе и модернизации российской банковской системы. Господин Фукс вчера выступал с основными тезисами, описывающими эти предложения, книга раздавалась вчера в холле, итоги этого семинара. Так вот в этой книге в разделе об АРКО есть рекомендация относительно будущего АРКО, где рекомендуется рассмотреть вопрос о совмещении в этом агентстве функций и корпоративного ликвидатора, и управляющего системой гарантирования вкладов, что соответствует во многом международной практике.
Теперь об этом печальном законе, я еще раз прокомментирую немножечко. Если закон будет принят, он усложнит деятельность Центрального банка по достижению его основной функции, а именно: обеспечению прозрачности, эффективности, стабильности банковской системы. Это будет новация в мировом надзорном движении. Мы специально запрашивали Мировой банк, МВФ и Европейский банк реконструкции и развития, их московские офисы на предмет того, насколько это соответствует. “Такого нет нигде в мире”, - таков был ответ. Я могу примерно сказать, как мы будем действовать, если нам будет дано право сделать только одну проверку по определенному массиву документов. Один из вариантов, который приходит в голову. Скорее всего, наши проверки будут. Среди изучения конкретных узких вопросов будем копировать все документы за период проверки, снимать копии всех баз данных, анализировать. Это будет тяжелая работа для банков, это будет тяжелая работа для нас. Чтобы действительно воспользоваться правом на одну проверку по необходимости, нам придется, к сожалению, уважаемые банкиры, чтобы иметь всю достоверную информацию, прибегать и к таким мерам.
Очень неприятно, что и нам придется искать обход закона, легальный, естественно, обход этих ограничений, которые я считаю неразумными в области проверки. Что же поделаешь, мы должны выполнять свою основную задачу. Мы славимся тем, что сначала изобретаем себе сложности, потом героически их преодолеваем. Будем и это преодолевать. Тем не менее, я надеюсь, что банкиры, улучшая эффективность и состояние своих организаций не будут давать нам повода для сомнений в их отчетности, в их работе, в их операциях. И мои вчерашние призывы к банкирам о том, чтобы улучшать свою деятельность, делать ее более прозрачной и понятной, в том числе структуру собственности, объем и частоту капитала, они остаются в силе. Мы будем работать и достигать свою цель во что бы то ни стало.
(Реплика с места: не слышно)
Я хочу сказать следующее: я могу предположить, что не все наши сотрудники, выходящие на проверку, могут вести себя добросовестно. Это факт. Не все наши сотрудники могут вести себя профессионально, не у всех наших сотрудников могут быть исключительно профессиональные мотивации. На 100 процентов исключить этого я не могу. Но лучше ругать нас конкретно. А мы будем смотреть очень внимательно на то, как действуют наши проверяющие в регионах. Мы будем выискивать такие факты, мы будем расследовать все жалобы. Мы хотим собрать статистику, насколько действительно эта ситуация опасна. Если у господ банкиров есть желание пожаловаться, жалуйтесь мне. Я обещаю беспристрастное расследование и жесткое наказание. Но я надеюсь, что таких случаев будет мало не потому, что я их буду покрывать, а потому, что я уверен в профессионализме большинства своих коллег.
Извините за такое вторжение в регламент, но проблема действительно острая, и спасибо Владимиру Александровичу за то, что он ее затронул. Если вы не возражаете, то в рекомендации нашего Конгресса я включу фразу примерно следующего содержания. Последний раздел – это рекомендации органам государства, в том числе Государственной Думе, от нас с вами. Ускорить принятие новой редакции закона о банкротстве кредитных организаций, предполагающей более жесткий и эффективный механизм ликвидации нежизнеспособных кредитных организаций, а также введение единого государственного корпоративного конкурсного управляющего.
Михайлов Вадим –– Директор и Глава отдела по оказанию консультационных услуг банкам и финансовым институтам компании Эрнст энд Янг.
|
