Научно-практическая конференция для обучающихся «православие и современность» советское государство и русская православная церковь в период с 1917 по 1922 годы
|
Скачать 212.82 Kb.
|
|
МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ ОЧНО-ЗАОЧНАЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ДЛЯ ОБУЧАЮЩИХСЯ «ПРАВОСЛАВИЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ» СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО И РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ПЕРИОД С 1917 ПО 1922 ГОДЫ Автор: Александрова Анна, учащаяся 9 «Б» класса МБОУ «СОШ № 18» г. Энгельса Научный руководитель: Зеленева Лариса Анатольевна, учитель истории и обществознания МБОУ «СОШ № 18» г. Энгельса Саратов 2013 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение ………………………………………………………….... Глава I. Изменение правового статуса РПЦ с октября 1917 года Глава II. Наступление на материальную базу церкви…………... Заключение………………………………………………………… Список использованной литературы……………………………. Введение Судьба РПЦ в первые годы становления советской власти и последующие трагична. С начала 90-х годов XX века, после распада СССР, смены в России общественно-политического строя, отмены официальной идеологии и изменения нравственных ценностей, резко возрос общественный интерес к проблемам взаимоотношений Церкви и государства. Демократичная власть повернулась лицом к церкви. Церковь, пребывая в многолетнем молчании, нейтралитете, всепрощающе вступила в диалог, который стал долгожданным для постсоветского, русского общества. Очевидно, что подробное изучение истории гонений на РПЦ в XX веке и подвигов ее защитников совершенно необходимо для каждого православного россиянина. Это имеет как духовно-назидательную, так и практическую ценность, поскольку нельзя исключать возможность новых гонений. Отсюда вытекает религиозно-нравственная актуальность данной работы. В связи с крахом Советского государства стали известны факты широкомасштабной и последовательной репрессивной политики для коммунистической власти против Церкви. Ряд современных исследований проливают свет на эти события. Однако многое остаётся неизвестным и сейчас, тема полностью не разработана до сих пор. Многие источники стали доступны лишь в последнее время. Авторы имеющихся трудов часто пользуются разными источниками, что приводит к расхождениям (особенно это касается статистических данных). Отсюда и вытекает научная актуальность работы. Для раскрытия данной темы было привлечено достаточно литературы. Условно ее можно классифицировать на советские официальные и секретные документы, официальные документы самой церкви, а также, исследования историков. Первыми авторами работ по проблемам политики коммунистической партии и государства в отношении религии и церкви был В. И. Ленин,1 сыгравший важную роль в проведении антирелигиозной политики: его можно отнести к основоположникам советской историографии проблемы. Оставшееся после него значительное историографическое наследие носило ярко выраженный публицистический, пропагандистский характер. «Декрет об отделении церкви от государства и церкви от школы»2 - первый документ большевиков в отношении церкви в сборнике «Декреты Советской власти». Декрет не носил ярко выраженной антирелигиозной политики, но ставил церковь в узкие рамки. Секретное письмо Ленина к Молотову3 открывает нам завесу на раннее не известные факты голода, и использования этой ситуации для наживы советской власти, истинные замыслы большевиков. Все это стало доступным после рассекречивания архивов Кремля в 90 - годы. Сюда же следует отнести источники, отражающие гонения, направленные против конкретных лиц: духовенства и мирян. Это, например, сборник воспоминаний «Их страданиями очистится Русь».4 Исследования Д. Поспеловского,5 Квасовой А.6 и Степанова В. 7изобилуют фактами уничтожения Церкви новой властью. Поэтому, целью этой работы является показать, как складывались де юре и де факто отношения между новой властью и многовековой церковью в период становления Советской государства. Задачами данной работы представляютя исследования по двум направлениям: как изменился правовой статус РПЦ с 1917 года; для чего нужно было новой власти наступление на материальную базу Церкви. Глава I Изменение правового статуса Русской Православной Церкви с октября 1917 года Основные взгляды и задачи большевистской партии по отношению к РПЦ сформировались еще до революции. Ленин в 1905 г. обосновал необходимость с религией в своей статье «Социализм и религия», которая в последствии и определила политику по отношению к религии, к церкви, а значит и духовенству8. Уже в первый год советской власти эти взгляды и задачи были широко отражены на страницах газет, журналов и антирелигиозных брошюр. Суть их состояла в следующем: «нужно добить церковную контрреволюцию. Она последний оплот буржуазно-помещичьей реакции» или же «Каждый рабочий должен стать агитатором против церковного засилья». Отдавая должное пролетарскому красноречию, нужно отметить, что сквозь него проступало недвусмысленное руководство к действию. Фактически оно сводилось к двум пунктам: во-первых, религию и веру в душах людей искоренить безвозвратно; во-вторых, церкви, духовенство, предметы религиозного культа уничтожить. Таким образом, борьба с религией широко пропагандировалась прессой, несся в себе атеистическую суть, отражала классовый подход в этом вопросе. Уже первые декреты советского правительства свидетельствовали о стремлении новой власти коренным образом изменить правое положение религии и церкви в России. 11 декабря 1917 г. появляется декрет о передаче всех церковных школ в Комиссариат просвещения.9 Церковь лишалась своего влияния в сфере просвещения. Образование должно было стать только государственным или пролетарским, где нет места религии. 16 декабря 1917 г. советское правительство принят декрет «О расторжении брака».10 Он устанавливал, что расторжение брака впредь должно было производится гражданским порядком, то есть на основании простого заявления об отказе от дальнейшего супружества. Таким образом, новая власть вмешивалась в вековые традиции церкви в отношении семьи и брака. Новая власть хотела вытеснить церковь из всех сфер ее прежнего влияния и занять в них господствующее положение. Мы видим, что за месяц до появления знаменитого декрета почти все его основные положения большевики уже объявили законом и начали энергично воплощать в жизнь. 20 января 1918 г. СНК был принят декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», а 23 января впервые был опубликован в «Известиях ВЦИК».11 В его разработке лично участвовал Ленин. Декрет о свободе совести был началом законодательно-обоснованного планомерного похода против церкви. В стране, покрытой тысячами храмов, монастырей, часовен, в стране, многомиллионный народ которой признавал благословение церкви на брак, рождение детей, обращался к ней с молитвой во все дни своей жизни и напутствием в последний путь возглашалось отделение церкви от государства. Только учитывая эти обстоятельства, можно понять, насколько радикально ломал декрет сложившиеся порядки и отношения. В основу декрета были положены произвол и ненависть, а вовсе не обеспечение свободы совести. Ликвидировать церковь как духовный и институт – в этом цель декрета. Первым пунктом провозглашалось независимость церкви от государства. Церковь уже не являлась опорой власти. Церковь не выполняла общественных функций Она стояла вне государства. Т. е. само отделение от государства предполагает нейтральность отношений между этими институтами, тем не менее, большевики пошли дальше этого. Школа отделялась от церкви. «Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведений, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается» (сейчас идет обратный процесс). Вместо православной религии большевики хотели обучать детей своей религии, а именно – марксистской религии, где не было места заповедям, нравственным и моральным ценностям. В свою очередь, церковное венчание, по православному обыкновению признавалось, незаконной формой заключения брака. Или же церковные метрические книги, которые раньше велись, по декрету 20 января не имели силы актов гражданского состояния.12 Таким образом, каждый пункт декрета подрубал у церкви жизненную базу ее существования, отсекал живительную артерию, во все времена соединявшую ее с русским народом. Нужно отметить, что декрет о свободе совести, как и большинство первых декретов большевиков, опубликованных советским правительством , почти не поддается оценке с юридической точки зрения. «Это документ чисто декларативный, напоминающий программу максимум подпольной партии. Полная отвлеченность, безграмотность законодательной техники, соединенная с незнанием той среды, той категории населения, для которой декрет должен был иметь судьбоносное значение». Декрет также не делал никаких указаний о порядке осуществления нового закона. Вот в этом содержалась опасность злоупотребления в ходе его реализации. Осуществление декрета было делом сложным, поскольку ни в одной губернии не было компетентных лиц, которые могли бы правильно понять и толково руководить осуществление декрета. Вологодский губисполком, например, в июне 1918 г. сообщал в Наркомъюст, что в губернии до сих пор нет специальных учреждений, ведающих отделением церкви от государства, в силу чего была крайняя необходимость в немедленной присыле из центра соответствующих инструкций и компетентных лиц по этому вопросу.13 С такими же письмами весной и летом1918 г. в Наркомъюст обращались Воронежский, Рязанский, Пензенский и другие губисполкомы. Из этого следует, что отсутствовала единая инструкция о проведении в жизнь декрета от 20 января, отсутствовали кадры, которые были бы мало-мальски грамотны в этом вопросе. Все это создавало благоприятные условия для широчайшей административной самодеятельности. К тому же сочувствия большевикам в их церковной политике не было, поэтому декрет об отделении проводился в крайне неблагоприятных условиях. Народ явно протестовал. Многие хотели оставить в силе прежние традиции: совершении молебнов на рынках и базарных площадях, совершение крестных ходов в великие праздники, многие желали видеть иконы в общественных местах, как например, в столовых, буфетах, по верно принятому «демократическому» закону и порядку VIII отдел НКЮ категорически запретил такое явление.14 Вместе с тем, несмотря на столь ярко выраженную антирелигиозную политику Совнаркома, церковное руководство попыталось вступить с большевистским руководством в непосредственное общение. Так, 27 марта в СНК пришла делегация, выразившая свое несогласие с декретом от 20 января. В ходе переговоров ей дали понять, что Совнарком не настаивает на толковании этого закона в худшую сторону, и последний может быть дополнен более легким декретом. Управляющий делами СНК Д. Бонч-Бруевич дал обещание привлечь духовенство к дальнейшей работе над законами о культе, но оно так и не было выполнено. Постепенно всякие переговоры и соглашения сошли на нет. По сути большевики не хотели идти на уступки церкви, не для этого они затевали против нее поход. Поэтому с июня 1918 г. были предприняты дальнейшие антицерковные шаги. И если январский декрет гарантировал свободу совести, то последующие постановления сводили на нет эту гарантию, объявляя грубое вмешательство государства в церковные дела. Конституция РСФСР, принятая 10 июля 1918 г. лишала монашествующих избирательного права.15 По существу это противоречило январскому декрету, в котором говорилось о равноправии всех граждан независимо от их взглядах на религию. Такие постановления выносились большевиками с целью правовой дискриминации черного духовенства. Таким образом, советское законодательство о религиозных культах не было еще достаточно разработано, но применение декрета об отделении церкви от государства принимало на практике более радикальной характер, чем теория. Следует отметить, что Ленин, будучи юридически образованным человеком, допустил немало грубых с профессиональной точки зрения ошибок в декрете от 20 января 1918 г.: во-первых, документ противоречив по своей сути; во-вторых, лишен демократических основ, хотя речь в нем идет о свободе совести и вероисповедания. В-третьих, в нем отсутствует законодательная техника, тем не менее, он является основополагающим источником на практике. В-четвертых, объявив независимость церкви от государства, авторы этого документа стали первыми, кто нарушил провозглашенные тезисы. Несмотря на технические, юридические и демократические недостатки декрета 1918 г., он позволил большевикам изменить правовой статус церкви: она потеряла свою органическую связь с государством и обществом. Духовенство стало на правах изгоев, не имея ни гражданских, ни политических прав. Глава II Наступление на материальную базу церкви Находясь в плену в марксистских представлений, согласно которым религия есть не более чем надстройка над неким материальным базисом,16 советское руководство первое время было всецело убеждено в том, что оно разом покончит с церковью одним ударом, т.е. лишив ее недвижимости. Большевики, ослепленные материальной несправедливостью, господствовавшей в русском обществе того времени, движимые единственно алчными мотивами заполучить все, из имевшихся в руках имущего класса благ, с сознанием, не поднявшимся выше бытовых запросов, видели в церкви только экономическую единицу, обладавшую значительными земельными угодьями и громадными материальными ценностями.17 Именно эти причины, именно такое одностороннее представление о церкви и определило ту жестоко насильственную политику революционного правительства по отношению к церкви. Уже первые законы советской власти давали понять о неуступчивости власти большевиков. По декрету о земле от 8 ноября 1917 г. церковь в целом, а вместе с нею и приходское духовенство лишались прав собственности на землю. За ним 4 декабря следует декрет о земельных комитетах, по которому все сельскохозяйственные земли, «включая и все церковные и монастырские, отбирались в руки государства». Никаких предварительных переговоров с духовенством перед изданием этого декрета не было. Венцом законодательного творения большевиков можно считать уже упомянутый декрет от 20 января 1918 г., которым предписывалось немедленное прекращение государственных ассигнований в пользу церкви: «не пользуются никакими ни преимуществами, ни субсидиями, ни от государства, ни от его автономных местных и самоуправляющихся установлений». В распоряжении церкви было очень мало времени на реорганизацию своей материальной базы на новых началах. И самих возможностей встать на собственные ноги, не имея права на владение имуществом, у церкви не было. Это была политическая акция, из которой следовало, что, убрав имущество и средства доходов церкви, и церковь отомрет сама по себе и в ней не будет никакой нужды. В такой ситуации духовенство вынуждено было существовать на пожертвования верующих, поскольку они зачислялись в число лишенцев, которые при карточной системе «военного коммунизма» обрекались на голодную смерть. Экспроприировать имущество более 50 тысяч храмов, 1120 монастырей, лавр, пустынь новая власть не решалась. И хотя к осуществлению столь грандиозной задачи приступили немедленно, сперва предпочли действия частичные. Начали с закрытия уже в 1918 году духовных семинарий, епархиальных училищ с их храмами, вообще любых домовых церквей и храмов в любых учреждениях. Об этом свидетельствовали сводки «Особой комиссии по злодеяниям большевиков»: «В Курске закрыты все двенадцать домовых церквей. Помещения были использованы советской властью под мастерские, госпитали, библиотеки, канцелярии и дома развлечений, собраний, митингов». Еще сводки подобного рода сообщали о том, как и под какие нужды отбирали многовековые православные храмы: «Церковь при доме генерал-губернатора в Киеве обращена в какой то сарай, в котором в беспорядке свален всякий хлам». В Харькове церкви были обращены в театры, кафе, клубы. Очевидно то, что места для развлечений в церковных помещениях устраивались для того чтобы не могли совершаться религиозные обряды. Безусловно, сочувствия большевикам при проведении декрета в жизнь не было. Протест против советской «церковной» политики был почти всеобщим, поскольку «отделение церкви от государства» проводилось «огнем и мечем». Газеты писали о ряде столкновений, иногда кровавых. В годы гражданской войны положение РПЦ если сказать было тяжелым, значит, ничего не сказать. Она подвергалась постоянным набегам со стороны Красной армии. Церковь представлялась тогда сокровищницей с несметными богатствами в условиях войны и разрухи. Материалы особой комиссии изобилуют информацией о фактах расхищения храмов красноармейцами в занятых ими населенных пунктах. Есть факты, в которых говорится, что большевики брали все. что представляло собой хоть какую то материальную ценность, не говоря уже о драгоценностях: «В городах Ставрополе и Екатеринодаре и во многих селах Ставропольской губернии и Кубани, в период двукратного захвата этих местностей в октябре 1918 г. разграблена большая часть церквей, монастырей, ризниц, духовных семинарий и расхищено всевозможное имущество большой ценности, начиная с запасов продовольствия, дров, мебели, книг, платьев, лошадей и скота и заканчивая церковными облачениями и драгоценными предметами церковной утвари»18. Это наводит на мысль: была ли это политическая акция или все таки грабеж? Можно предположить, что это указы советской власти , поскольку никто не привлекался к уголовной ответственности . Нос другой стороны, разве могла советская власть допускать хищения, вся собственность РПЦ объявлялась собственностью государства. Факт остается фактом. В ноябре 1918 года большевиками был ограблен Святогорский монастырь: «Камни и образки с митр и икон все было похищено. Все награбленное было вывезено из монастыря на 38 подводах». Конечно, что после такого набега от монастыря остались только стены. Таких фактов тысячи. Между тем, отношения государства и церкви обострились до крайности. Советские партийные лидеры распорядились о повсеместном закрытии храмов и выселению духовенства и монашества. Так выселялись монахи из Вознесенского и Чудова монастырей в сентябре 1918 г., где закрытие их происходило без кровавых столкновений монахов и экспроприаторов. А вот в Александрово-Свирском монастыре произошло вооруженное столкновение в октябре 1918 г. Монахи спрятали всю драгоценную утварь. Все же отрядами ВЧК было раскрыто и конфисковано 40 пудов чистого серебра в виде церковных изделий и немало высокохудожественных предметов культового обихода. Далее следовало бы, руководствуясь, если не законом, то хотя бы здравым смыслом, поручить специалистам произвести оценку, классификацию изъятых ценностей и предметов, при этом, предварительно сдав их все по описи. Но этого сделано не было. возможно и по не знанию, но скорее всего, умышленно, чтобы что то перепало самим участникам экспроприации Александрово-Свирского монастыря. а подтверждает это то, что «в Петрозаводский музей из монастыря было отправлено лишь 74 предмета19, да и те никакой комиссией специалистов не отбирались, а были определены на вкус реквизиторами». В декрете, для справки, ни слова не говорилось об реквизиции драгоценной церковной утвари. И снова таких примеров тысячи. Голод 1921-1922 гг., вызванный не только неурожаем тех лет, но и целенаправленной политикой власти – еще одна трагичная страница нашей истории. И это страшное бедствие советская власть расценила не иначе, как удачный повод для борьбы с церковью. РПЦ не могла оставаться в стороне от участия в помощи терпящему бедствие народу, хотя сама потеряла свою материальную основу. С целью помощи в августе 1921 г. РПЦ обратилась с посланием к главам церквей, Папе Римскому, архиепископам Кентерберийскому и Йоркскому с призывом во имя христианской любвипроизвести сбор средств и продовольствия и выслать помощь. Это обращение патриарха Тихона нашло отклик со стороны многих государств мира. «Московская правда» в каждом номере с января 1922г. печатала заметки о безвозмездной помощи от зарубежной государств в виде перечисленных денежных средств, продовольствия и семенного материала. Тогда же по инициативе Тихона был основан Всероссийский Церковный комитет помощи голодающим20. Во всех храмах начался активный сбор средств для помощи голодающим. Все собранные суммы по указанию советского правительства направлялись в специально учрежденный им «Помгол». Православная церковь уверенно и авторитетно становилась во главе движения помощи голодающим. Кроме того, в феврале 1922 г. Патриарх Тихон обратился с воззванием, в котором глава РПЦ не только призывал прихожан к благотворительности, но и разрешал духовенству передачу в пользу голодающих церковной утвари и имущества «не имеющих богослужебного употребления». Таким образом, безвозмездная помощь зарубежных стран, благотворительность прихожан, помощь самой церкви в деле спасения голодающих могла представиться довольно эффективной и без изъятия церковных ценностей, которое предприняла советская власть в феврале 1922 года. 26 февраля 1922 г. власти издали постановление ВЦИК, гласившее: «Предложить местным советам в месячный срок … изъять из церковных имуществ все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа».21 Постановление бесповоротно уничтожало добровольность пожертвований. Этим постановлением центр тяжести значительно перекосился с церковного участия на насильственное изъятие властью церковных ценностей. Фактически главным неизбежно становилось не спасение жизней голодающих, а ускоренная ликвидация церкви как таковой. Большевики мотивировали свое решение от 26 февраля тем, что Запад соглашался поставлять хлеб только в обмен на культурные, исторические и религиозные ценности. Объяснение не лишено убедительности, поскольку интерес к русской сенсации и интерес к голодающим не мешали зарубежным предпринимателям делать бизнес на всенародном бедствии. Постановление от 26 февраля вызвал негодование и у духовенства, и у мирян. Повсеместно прошли общие собрания прихожан, которые вынесли постановление о недопустимости изъятия церковных ценностей, предлагая брать вместо ценностей деньги. Это постановление правительство отклонило, видимо потому, что это была особая задача, скорее политическая, чем финансовая. Следует отметить, что хотя церковь к тому моменту собрала 9 миллионов рублей , но даже это формально являлось нарушением закона, поскольку церкви запрещалось вести благотворительную деятельность. Изъятие церковных ценностей проводилось грубо и жестоко. Звон набата, вопли женщин, гул толпы, нередко глухие удары – таков был аккомпанемент реквизиции церковных ценностей. Самые нашумевшие события произошли в Иваново-Вознесенской губернии в г. Шуе 15 марта 1922 г. События в Шуе, Смоленске, Петрограде, Москве и в других городах, где имели место волнения при изъятии ценностей, подавались как пример контрреволюционности церкви и как основание в пользу наступательности и решительности при проведении компании по всей стране. Именно об этом пишет Ленин в секретном письме Молотову от 19 марта 1922 г., с просьбой разослать его всем членам политбюро, не снимая копий. Секретность письма обусловлена тем, что в нем обнажены истинные цели власти в связи со страшным голодом и изъятием церковных ценностей: «…для нас именно данный момент представляет собой не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля на голову и обеспечить за собой необходимые позиции на много десятилетий… Именно теперь …, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются трупы, мы можем провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией…. Именно теперь… громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства»22. Ленин должен был сломить ситуацию на свою сторону, поэтому спешил использовать слабость голодных людей, сыграть на чувствах людей. Далее Ленин продолжает: «Нам…необходимо произвести изъятие церковных ценностей самым решительным образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей. Без этого никакое отстаивание своей позиции в Генуе совершенно немыслимо». Итак, две задачи – овладеть миллиардным фондом, дабы выглядеть посолиднее на Генуэзской конференции и нанести церкви сокрушительный удар. О помощи голодающим речь вообще не идет! Речь идет лишь о том, чтобы извлечь из этой национальной трагедии максимальную выгоду. Слишком подкупающим и заманчивым своей кажущейся простотой и быстротой исполнения представлялось предложение путем изъятия церковных ценностей решить сложнейшие вопросы: удержать власть над голодной страной и признание Советского государства на Генуэзской конференции де-юре. Огромное внимание уделяется агитационному обеспечению экспроприации. Троцкий, один из наиболее активных идеологов, не раз подстегивал печать, требовал взять «бешенный тон». 23 марта 1922 Троцкий предложил срочно ассигновать 1 млн. руб. для закупки хлеба. а газеты должны были много печатать об этом: «Ассигновать немедленно миллион рублей в счет изъятых церковных ценностей для получения хлеба для голодающих. Широко оповестить об этом».23 Газеты должны были всячески показывать благие дела советской власти в отношении голодающих. С самого начала своей деятельности большевистское правительство проявило немалую энергию в деле изъятия собственности и сокровищ «старого мира», хотя это рвение вовсе не означало сколько-нибудь разумного использования захваченного в интересах достижения провозглашенных целей. Существуют документы, указывающие на то, что Советская власть через филиалы Внешторга оптом и в розницу продавала бесценные сокровища, делая это не законно. Это подтверждала записка Красикова «Организация продажи драгоценностей» грифом «Совершенно секретно (подлежит уничтожению)»: «В лучшем случае продажа ведется по-диллетански, через случайных знакомых, и по ценам значительно ниже тех, которые могли бы быть выручены при более деловой постановке сбыта. Для продажи более крупных партий, подбираемых Гохраном, эти архаические методы уже совершенно недопустимы и опасны». Если внутри страны большевики, захватив власть, смогли, наконец, беспрепятственно насытить свою давнюю страсть к драгоценностям, то за пределами России приходилось считаться с законодательной ответственностью за сбыт похищенного, за подпольный ввоз драгоценностей. История организации этой распродажи крайне запутана и еще ждет своего расследования. Но факт остается фактом, что русское национальное достояние уплывало за границу за бесценок. Каковы же результаты компании кампании по изъятию церковных ценностей? Были ли решены в ходе ее проведения основные задачи, намеченные Лениным? Что касается овладения миллиардным фондом, то здесь возникли непредвиденные осложнения. Следует отметить то, что данные о церковных богатствах большевики сильно преувеличили. При подсчете сотен миллиардов(как говорится в письме), Ленин оказался далек от реальности. По официальным сводкам к 15 июня 1922 г. по 50 губерниям и автономным областям РСФСР было изъято из монастырей и церквей: золота - 21 пуд 9фунтов, серебра - 17961 пуд 11фунтов, бриллиантов – 33700 штук, жемчуга 3 пуда 15 фунтов, прочих камней - 43711 штук, золотой монеты на 18880 рублей и серебряной монеты на 12422 рубля.24 Больше всего удалось изъять серебра к концу 1922 г. его удалось собрать 23997 пудов. Но и эту цифру «Известия ВЦИК» признают как «цифру до смешного пустяковую». В чем причины? Одну из них называет в письме к Красикову Л. Троцкий: «Из всех обстоятельств дела вытекает, что главные церковные ценности уплыли за годы революции. Осталось только громоздкое серебро». На средства, вырученные за все изъятые ценности, было куплено за границей «3 миллиона пудов хлеба и некоторое количество других продуктов питания». Всего лишь на 3 миллиона! А ведь ценности, изъятые только до 1-го июля 1922 г., можно было купить столько хлеба, чтобы целый год кормить не одно Поволжье. Изъятые ценности и средства у церкви использовались на нужды голодающих грубо всего лишь на один процент. Снят покров с благородных помыслов большевиков в отношении голодающего населения, якобы вынуждавшего советскую власть совершить наступление на материальную основу и изъятие церковных ценностей. Декрет января 1918 г. является основой для крестового похода против церкви. В ходе его исполнения РПЦ лишалась своей собственности, средств на содержание, что ставило ее существование под угрозу. Завершающим итогом по ликвидации имущества явилось изъятие церковных ценностей. Советская власть использовала для этого голод 1921-1922 гг. В ходе этой кампании власть показала полную непримиримость к религии и нанесла ей сокрушительный удар. Заключение Подводя итоги вышесказанному можно сделать вывод, что 20-е годы XX – го столетия стали для Русской Православной Церкви большим испытанием. Документ от 20 января 1918 г – декрет советской власти об отделении церкви от государства мог показаться на первый взгляд демократичным, не содержащим в себе ничего дискриминационного по отношению к ней. Рассматривая документ более пристально, можно сказать, что, во-первых, декрет противоречив по своей сути: объявив независимость церкви от государства, авторы этого документа стали первыми, кто нарушил провозглашенные тезисы. Во-вторых, в документе отсутствует законодательная техника, что дало свободу действиям советской власти по отношению к церкви. Он ставил РПЦ перед необходимостью адаптации к принципиально новым условиям существования, чем те, в которых она находилась ранее. Несмотря на недостатки декрета, он позволил большевикам изменить правовой статус церкви: она потеряла свою органическую связь с государством и обществом. Январским декрет 1918 года являлся основой для наступления большевиков на материальную базу церкви. В ходе его исполнения церковь лишалась всей своей собственности, ассигнований на ее содержание, что ставило под угрозу ее существование. В годы Гражданской войны был продолжен процесс ликвидации церковной собственности: с одной стороны это делало государство, с другой – церковь подвергалась разграблению со стороны красноармейцев и самих реквизиторов. Годы массового голода 1921-1922 стали для большевиков удобным моментом для воздействия на РПЦ для полного ее морального и материального уничтожения. Акция советской власти по изъятию ценностей, имевшая цели дискредитировать церковь укрепить власть большевиков и получить материальную выгоду, достигла желаемого результата. К чему же привело «отделение церкви от государства»? Ответ прост: обеднела русская культура, исчезло духовное богатство общества. По прошествии более 70 лет русский народ, который претерпел атеистический излом, взглянув на свое прошлое, осознав свой моральный и духовный упадок, делает маленькие, но уверенные шаги по пути возрождения духовности. Список использованной литературы
1 Ленин В.И. ПСС., т.12, М., 1975.С. 142. 2 Декреты Советской власти. Т.1. М., 1957. С. 35. 3 Политбюро и церковь (1922-1925). Архивы Кремля. Т.2. М.1997. 4 Их страданиями очистится Русь. М.1996. 5 Поспеловский Д.В. РПЦ в XX веке. М.1995. 6 Квасова А. Как штурмовали небо.// Грани.1994. №6. 7 Степанов В. Свидетольство обвинения. М.1995. 8 Ленин В.И. ПСС., т.12, М., 1975, с.142 9 Декреты Советской власти. Т. 1, М., 1957., с.35 10 Там же, с.36. 11 Декреты Советской власти. Т.1, М. 1957. С. 37. 12 Степанов В. Указ соч. С. 46. 13 Степанов В. Указ соч. С.51. 14 Поспеловский Д.В. Указ.соч. С.221. 15 Декреты Советской власти. Указ соч. С.38. 16 Поспеловский Д.В. Указ соч.С. 49. 17 Стеапанов В. Указ соч. С.45. 18 Их страданиями очистится Русь. С.35. 19 Там же. 20 История РПЦ. С. 198. 21 Политбюро и церковь. С. 112. 22 Политбюро и церковь. С. 151. 23 Квасова А. Указ. соч. С.21. 24 Степанов В. Указ соч. С.234. |
Похожие:
 |
Положение об открытой межрегиональной очно-заочной научно-практической... Конференция «Православие и современность» является формой подведения итогов исследовательской деятельности обучающихся в области... |
|
И муниципальное управление северо-кавказская академия государственной службы В апреле состоялись международная научно практическая конференция «Местное самоуправление в России и Германии: история и современность... |
|
Научно-практическая конференция ... |
|
Алесей Васильевич Трехлебов клич феникса (Второе издание исправленное и дополненное) Владыка Рафаил (Истинно Русская Православная Церковь) и Алексей Васильевич Трехлебов |
|
Iii межрегиональная научно-практическая конференция Конференция посвящена 15-летию кафедры Рекомендована к изданию на заседании научно-технического совета спбгусэ, протокол №2 от 31 октября 2011 г |
|
Межрегиональная научно практическая конференция учащихся в г. Архангельске... Л75 IХ малые Ломоносовские чтения. Межрегиональная научно-практическая конференция учащихся в г. Архангельске, 31 марта 2018 года.... |
|
Научно-практическая конференция «предпринимательство в условиях инновационно-инвестиционного... Научно-практическая конференция: «Предпринимательство в условиях инновационно-инвестиционного развития России». Том 2 Промышленность... |
|
Международная научно-практическая заочная конференция «перспективы... Международная ежегодная научно-практическая заочная конференция: «Перспективы развития информационных технологий», Вязьма: филиал... |
|
Образования и науки самарской области межрегиональная научно-практическая... Межрегиональная научно-практическая конференция среда образовательного учреждения как средство воспитания |
|
Гарин Ю. Г. Свидетель Апокалипсиса. М., 2013 В первой части романа описывается быт и жизнь людей в суровые годы Апокалипсиса, а во второй части – становление нового общества,... |
 |
Православного Гуманитарного Университета Православие и современность.... |
|
Международная научно-практическая конференция Международном научном периодическом издании, публикуемом по итогам научно-практической конференции |
|
Положение XI республиканская научно-практическая конференция учащихся... Республиканская научно-практическая конференция учащихся «Глобализация реальность современного мира» |
|
Вф гоу мгиу студенческая научно-практическая конференция «промышленные... Студенческая научно практическая конференция: «Промышленные инновации и нанотехнологии в автомобильной промышленности». Вязьма: вф... |
|
I (Первая) Международная научно-практическая конференция Письмо и приглашение Первой Международной научно-практической конференции Актуальные проблемы профессионального образования в Республике |
|
И. К. Смолич Русское монашество 988-1917 Приводится по изданию: История Русской Церкви. Приложение. И. К. Смолич. Русское Монашество. Возникновение. Развитие. Сущность. (988-1917).... |