Михаил Астангов: Статьи и воспоминания. Статьи и воспоминания о М. Ф. Астангове / Сост. Н. Э. Альтман и О. Н. Россихина. М.: Искусство, 1971. 360 с.
М. А. Ульянов. Рыцарь театра 3 Читать
А. П. Мацкин. Встречи с Астанговым Роли и личность 7 Читать
Статьи и воспоминания М. Ф. Астангова
Спавента и Гай 59 Читать
Мысли о Ромео 60 Читать
Раскрывайте сущность образа 61 Читать
Суд актера 62 Читать
Необозримые возможности 64 Читать
Образ большевика на сцене 65 Читать
Целеустремленность художника 66 Читать
Гай 80 Читать
Маттиас Клаузен 81 Читать
Почему… Гамлет? 89 Читать
[О Л. М. Леонидове] 89 Читать
[Это я почитаю главным] Беседа с М. Ф. Астанговым 93 Читать
[О Н. Ф. Погодине] 95 Читать
Свобода художественного поиска 98 Читать
Мысли о «Гамлете» 100 Читать
А. Д. Попов и другие 111 Читать
Статьи о М. Ф. Астангове
Ю. Юзовский. [Из статей разных лет] 121 Читать
Мой друг 121 Читать
«Ромео и Джульетта» 123 Читать
[М. Ф. Астангов в «Нашествии»] 127 Читать
«Перед заходом солнца» 128 Читать
Н. А. Велехова. Мои друг Астангов 131 Читать
Л. М. Фрейдкина. Михаил Астангов и Федор Таланов 157 Читать
Г. Н. Бояджиев. Трагическая роль Михаила Астангова 163 Читать
И. П. Уварова. Радиопередачи Астангова 179 Читать
«Господин из Сан-Франциско» 179 Читать
Мир Петрарки 188 Читать
Октябрьская поэма 196 Читать
«Встречи с Бахом» 204 Читать
В. Г. Кисунько. М. Ф. Астангов — актер кино 207 Читать
Воспоминания о М. Ф. Астангове
И. М. Рапопорт 239 Читать
А. Л. Грипич 249 Читать
О. И. Пыжова 258 Читать
А. Д. Попов 269 Читать
Ю. А. Завадский 272 Читать
Б. Е. Захава 282 Читать
М. Д. Синельникова 293 Читать
Л. Д. Снежницкий 296 Читать
А. А. Крон 327 Читать
Приложения
Библиографическая справка о материалах, помещенных в книге 340 Читать
Роли М. Ф. Астангова в театре 342 Читать
Роли М. Ф. Астангова в кино 345 Читать
Библиография 347 Читать
{3} М. А. Ульянов
Рыцарь театра
Как-то Михаил Федорович Астангов вспоминал о том, как в юности он играл с группой таких же молодых статистов в толпе во время гастролей братьев Адельгейм. Однажды, будучи безответственными по молодости людьми, они допустили на сцене какую-то шалость. После спектакля один из Адельгеймов вызвал к себе эту молодежь и сказал, что актер, если он хочет, чтобы к нему относились серьезно и считали его работу серьезной профессией, должен сам быть предельно серьезным, отдавать сцене всего себя без остатка и служить театру, как самому святому в своей жизни.
Вероятно, и этот разговор, который глубоко запал в душу молодого Астангова, и его работа со многими выдающимися мастерами сцены, и еще многие обстоятельства, которых я, естественно, не знаю, способствовали тому, что Михаил Федорович Астангов стал одним из самых серьезнейших, преданнейших, благоговейно относящихся к сцене актеров. Он действительно служил сцене. Для него сцена была не только делом его жизни — это было самое святое место для него. Эта благоговейность, эта святость выражалась и в том, как он говорил о театре, как он готовился к спектаклю, как он приходил на спектакль, как он жил во время спектакля — очень сосредоточенно, собранно, несколько суховато-сурово, — и даже в том, как он относился к театральному костюму. Он никогда не позволял себе бросить после спектакля костюм, он всегда его сам аккуратно вешал на вешалку и только в таком виде отдавал костюмерам. В этой кажущейся мелочи сказывалась его любовь к театру, его преданность, его «серьез». Для Михаила Федоровича не было мелочей в театре. Все было подчинено главному — сцене.
Астангов был актер в самом высоком и прекрасном смысле этого слова. Что греха таить, сейчас такой актер вырождается. Суетность, предельная замотанность между театром, кино, радио, телевидением заставляют актера смотреть на что-то сквозь пальцы, прибегать подчас на спектакль не только не собранным, а даже не успевшим снять грим после киносъемки или выступления на телевидении. Астангов был не такой. Он тоже много снимался, работал на радио, работал на телевидении. Но никогда он не позволял себе прийти на сцену внутренне не подготовленным, не собранным, не одухотворенным. Вероятно, от этого благоговейного отношения к сцене {4} Михаил Федорович был нелегким, а подчас даже суровым и беспощадным человеком, если дело касалось театра, сцены.
Сколько было серьезных споров, резких отповедей, когда Михаилу Федоровичу казалось, что нет святости, нет трепетного отношения к сцене. Иногда его за это корили. Он сам потом мучился, бывало, и извинялся за свои резкости. Но вот опять оскверняли, по мнению Михаила Федоровича, сцену, и опять гремел его прекрасный голос, наполненный болью, гневом и недоумением (как же так можно?). Мне рассказывали, что однажды на концерте в студенческой аудитории, где бесконечно входили и выходили из зала, он прервал свое выступление (а он играл Ричарда III) и с большой болью говорил студентам о театре, о внимании к актеру, об актерском творчестве. Он был беспощаден и суров к себе. Он приходил на сцену (не важно, была ли это сцена театра или клуба), чтобы отдать людям все лучшее, все самое трепетное, все самое ценное. Но, отдавая всего себя, он и требовал внимания и любви к театру, к актеру.
В театре иногда, не желая ссориться с коллегами, кривят душой, оценивая работу товарища. Я не знаю более нелицеприятного товарища по сцене, чем Астангов. Он не знал скидок на молодость, на старость. Он был резок в оценке работы, если эта работа ему не нравилась. А так как Михаил Федорович был требовательным человеком и его критерии были всегда высокими, то не так уж часто он хвалил и поздравлял с успехом. Но ведь действительно не так уж часто у всех бывают успехи. И важно прежде всего для художника отделить настоящий творческий успех от просто очередной работы, которая не является шагом вперед, — чтобы не кружилась голова, не казалось, что ты гений.
Оценки его были метки и беспощадны. Об одном спектакле он сказал: «Это дырка от бублика». Я помню, как после неудачного спектакля «Ромео и Джульетта» в нашем театре он сказал о моем исполнении роли герцога (а мне хотелось сыграть молодого, воинственного, резкого правителя): «Это какой-то урядник с плеткой». И мне же он сказал как-то на репетиции: «Михаил Александрович (хотя я работал второй или третий год в театре, после училища), вчера слушал вас по радио — вы славно прочли отрывок из “Молодой гвардии”».
Вот таким был Михаил Федорович Астангов, нелицеприятным и прямым в оценке неудачи и чутко замечавшим малейший успех, намек на успех. И не важно, был ли это маститый, ведущий актер или начинающий, делающий первые шаги на сцене.
Эта полная отдача себя театру, огромный и необычный талант и создали такого редкого и замечательного актера, каким был Астангов.
Огромный, сокрушительный темперамент, прекрасный, могучий голос, которым он владел в совершенстве, яркая, четкая дикция (Михаил Федорович часто возмущался небрежностью к слову, к донесению слова со сцены), виртуозная актерская техника и филигранная отделка ролей отличали Астангова во всех его работах.
{5} Его умнейший, глубоко философский, трагичный Маттиас Клаузен — одно из самых замечательных созданий Астангова на вахтанговской сцене.
Его бесстрашный и одинокий, такой прекрасный в своем мужестве и своей поэзии Сирано де Бержерак.
Его респектабельный и благообразный внешне — и испуганный, трусливый, в чем-то смешной, не понимающий, что происходит вокруг, Пастухов.
А его Станислав Коморовский в фильме М. И. Ромма «Мечта»?! Это филигранный шедевр актерской работы. Его знаменитое «Кофе пролито на блюдечко» я и сейчас отчетливо слышу, настолько это было точно.
Каждая интонация, каждый жест, вся линия роли, весь внутренний мир героя точнейшим образом взвешены, проработаны и отточены. Актер могучего темперамента и богатейшей душевной жизни, он никогда не надеялся только на это. Все проверено, все тысячу раз обдумано — и только тогда включались и темперамент и все богатство внутренней жизни. Есть актеры, про которых говорят, что это актеры техники, и есть актеры, про которых говорят, что это актеры нутра. Михаил Федорович счастливо сочетал в себе оба эти необходимых качества, без которых нельзя быть большим актером. Астангов же был выдающимся актером.
Желая в меру своих сил воссоздать облик Михаила Федоровича Астангова как актера, я, возможно, однобоко рассказываю о нем.
Это был действительно, я бы сказал, аскетически преданный театру человек. Отсюда его суровость, его непримиримость. Но это в работе. А в жизни Михаил Федорович был жизнелюбивым, широким, хлебосольным человеком. Это был непревзойденный собеседник за столом, веселый, озорной. Если хотите, и в этом он был актером — так в нем била ключом творческая жизнь. Отсюда его замечательные рассказы, его озорство, его гостеприимство. Это тоже зрелище. Это тоже творчество. Он не мог быть один.
Но вот впереди у него спектакль. За дватри дня все кончается — все беседы, все веселье, и приходит в театр уже другой человек. Вот этими противоположными гранями и был замечателен, удивителен Михаил Федорович Астангов. Мне хотелось рассказать об этих двух гранях, чтобы еще раз подчеркнуть его неиссякаемую, его удивительную преданность театру, сцене.
Наверное, не будет лишним сказать, что, к величайшему сожалению, в последние годы Михаил Федорович играл мало или не те роли, которые давали бы ему возможность раскрыться по-настоящему.
Сколько несыгранных ролей, сколько неоткрытых открытий, сколько возможных потрясающих образов уносят с собой такие актеры, как Астангов. Так было, так будет. И не надо никого винить. Такова жизнь театра. Иной раз, мечтая всю жизнь о какой-то роли, актер получает эту роль слишком поздно. Так было с Гамлетом. Это была глубокая, серьезнейшая работа Михаила Федоровича. Но если бы это было лет на пятнадцать-двадцать раньше…
{6} Астангов тяготел к ролям трагическим, философским, с широким охватом человеческих страстей. Я не видел его Ромео, его Гая, но я видел Маттиаса Клаузена, Гамлета. И я был вместе с Михаилом Федоровичем в начале работы над «Ричардом III».
У каждого студента театрального училища есть та или иная работа любимого актера, которая, однажды войдя в сердце, становится недосягаемой звездой, своего рода эталоном, потрясением, убеждающим студента-актера, что он правильно выбрал путь, что театр — это необходимое людям дело (а сомнения во время учебы, да и позднее, бывают).
Для меня, да и не только для меня, концертный номер — сцена Ричарда III с леди Анной — и был тем потрясением, той недосягаемой звездой.
Наверное, Ричард III был глубокой, верной, долголетней мечтой Михаила Федоровича.
И вот наконец было решено ставить «Ричарда III» в Театре имени Вахтангова.
Я был свидетелем начала работы, ибо Михаил Федорович предложил мне быть вторым исполнителем главной роли и его помощником по режиссуре.
С какой тщательностью, с какой глубокой серьезностью он подошел к воплощению своей мечты. Он изучил все существующие переводы «Ричарда III» и, думая о современном прочтении трагедии, создал на их основе свой сценический вариант.
Он много размышлял над оформлением спектакля — хотел вывести его из условности в изображении того времени. Ему хотелось ввести в спектакль музыку средневековья, чтобы создать правду времени, дух времени.
Сколько вариантов финала было обговорено…
И наконец состоялась первая читка по ролям. Первая и последняя…
Так и унес с собой Астангов свою давнюю, так и не осуществленную мечту — Ричарда III.
Михаил Федорович Астангов был истинным рыцарем театра. У него была только одна Прекрасная дама — сцена. И служил он ей верно, беззаветно, отдавая всего себя, весь свой могучий талант, всю свою любовь, всю свою преданность.
|
