Анастасия Новых «Птицы и камень. Исконный Шамбалы»
|
Скачать 1.8 Mb.
|
|
Анастасия Новых «Птицы и камень. Исконный Шамбалы» Люди словно птицы и камни. Одним достаточно лишь намёка, единственного слова, чтобы слегка подбросить в духовную ввысь. И пробудившейся сущностью они воспарят в познание бесконечного мироздания. А другие… Камень – он и есть камень. ДЕЖУРСТВО «Боже мой, какая ноющая боль, точно не печень, а одна зияющая рана. Когда она перестанет так мучить? Когда это все закончится? Надо же, цирроз, мать его... Как не вовремя. Хрен с ней, со смертью. Мы с этой костлявой подругой уже не раз друг другу в глаза смотрели. Но дочка... Ей институт закончить надо. Кто ей еще поможет в этой гребаной жизни? Нет, я не могу, я не имею права умирать!.. Нужно дотянуть три года. Кровь из носа, но дотянуть. Ничего, ничего, надо держаться. Мы еще повоюем с Костлявой за тело Реброва...» Зазвонивший телефон вновь вернул Реброва в реальность серых будней. «Что же это сегодня творится? Такого никогда не было... Да уж, мир кубарем летит под откос. Как тут ребенка одного оставишь...» — Дежурный пятнадцатого отделения милиции майор Ребров. Слушаю вас... Миновало двенадцать часов после того, как майор заступил на суточное дежурство в РОВД. Обстановка в последние дни была крайне сложная. В районе вот уже третий месяц орудовала новоиспеченная банда. За столь короткий срок своей наглой и жестокой деятельности преступники уже совершили несколько разбойных нападений с применением огнестрельного оружия. Люди были напуганы беспределом этих отморозков. Сотрудникам приходилось буквально по крупицам собирать сведения, поскольку население неохотно контактировало с милицией. После ряда удачных налетов, ощутив вкус полной безнаказанности, банда вошла в раж. Ее члены убили женщину, директора местного коммерческого магазина, сначала изощренно ее пытая. Это переполнило чашу терпения и жителей района (особенно тех, кто занимался коммерческой деятельностью), и правоохранительных органов. Как ни парадоксально, но именно горе и отчаяние временно объединило людей, работающих в столь разных сферах. Жизнь есть жизнь. И в ней бывают разные ситуации, когда каждый человек судит со своей колокольни согласно сформировавшемуся на данный момент личному мировоззрению. Но есть некая общечеловеческая грань, незримо присутствующая в подсознании всех людей. И те, кто решается переступить ее, не только навлекают на себя гнев окружающих, но и незаметно для себя уничтожают все самое ценное внутри самого себя. Одно дело, совершив проступок по слабости духа, пытаться исправить его добром, дабы найти примирение, в первую очередь, не во внешнем мире, а во внутреннем. И совершенно другое дело — наглухо закрыть створки своей совести, этого светлого окошка в храме своей души. Вот тогда, как говаривали наши славянские предки, «...злость лютая своей властью сердце остужает, туманом гнева очи застилает, и попадает человек в западню дум своих черных, что хуже пожара свирепого нутро его сжигают. Остается он один, яко ворон на обугленном дереве посреди большого пепелища...» Практически все сотрудники райотдела вот уже десятые сутки работали в усиленном режиме, занимаясь поиском убийц. Естественно, нервы у людей были на пределе. В дежурке постоянно трезвонил телефон. Его оглушительный звук каждый раз, словно раскат грома, заставлял содрогаться всех присутствующих. Майор Ребров старался отвечать четко и спокойно, хотя лично ему это стоило немалых усилий. Тело просто разваливалось на части от жуткой боли. Раскалывалась голова, ныла печень, да и желудок не на шутку пошаливал, реагируя резкой болью на любые напряжения и волнения. А последних было предостаточно. Помимо титанического напряжения на работе, у Реброва ещё и выявились конкретные проблемы со здоровьем. Печень «заявила» о себе в самое неподходящее время. Ребров тянул до последнего момента, думая, что обойдется. Но как говорят на Руси, «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Тайком от семьи и коллектива с приступом сильнейшей боли он пошел к своему другу-врачу. После соответствующих анализов поставили совсем неутешительный диагноз: начал развиваться цирроз печени. И как печень поведет себя в ближайшем будущем — неизвестно. Для Реброва это был не просто удар судьбы, а полный нокаут. Ему было бы не так страшно умирать, если бы он жил один. Но у него имелась семья — жена и дочь, самые близкие люди, оставшиеся для него на Земле, за жизни которых он чувствовал какую-то необъяснимую ответственность. А майор — единственный кормилец в семье. Жена вряд ли сумела бы устроиться куда-либо на работу, поскольку вот уже четыре года страдала астмой. Дочка училась в пединституте, где за учебу необходимо платить немалые деньги. Так что зарплата Реброва оставалась единственным источником семейного дохода. И, несмотря на то, что майор уже два года назад мог выйти на пенсию по выслуге лет, он продолжал работать, чтобы дать возможность дочери закончить институт. А тут на тебе! Такое «счастье» подвалило... Конечно, друг порекомендовал ему самых лучших докторов, посоветовал серьезно заняться своим здоровьем (поскольку тянуть дальше нельзя), лечь в стационар и пролечиться. Так-то оно так... Да только лечение стоило даже по самым скромным оценкам довольно дорого. По крайней мере, майору будет явно не по карману оплачивать еще и эти колоссальные расходы. Природная честность и добросовестность не позволяла ему занять столь большую сумму у своих друзей. Ведь его немногие друзья точно так же, как он сам, перебивались от зарплаты до зарплаты, пытаясь свести концы с концами. Ну, а предложение друга о том, чтобы заложить или продать свое недвижимое имущество, Ребров сразу отмел. Во-первых, из недвижимого имущества у него была всего-то двухкомнатная квартира, которую он когда-то ждал почти пятнадцать лет. А во-вторых, не в его правилах — ради спасения собственной шкуры лишать своих близких крова. Так что выбор у Реброва, согласно его меркам Совести, оказался прост и невелик: плюнуть на все врачебные предсказания и постараться любой ценой протянуть еще три года жизни, чтобы дочка успела окончить институт. А после будь что будет... Он решил правдами-неправдами тянуть эту «бурлацкую лямку» до последнего вздоха. Зафиксировав очередной звонок в журнале, Ребров достал таблетку анальгина, чтобы как-то приглушить боль, постоянно напоминающую о приближении неизбежного конца. Хоть друг и рекомендовал ему кетанол, но кетанол стоил намного дороже анальгина. Майор и раньше экономил на себе, считая, что лучше лишний раз побаловать сладостями ребенка. А теперь и подавно не собирался растрачиваться на свою «поношенную оболочку», как он стал называть тело в последнее время. * * * Райотдел гудел, словно улей. Все носились туда-сюда с озадаченными лицами. На исходе были десятые сутки безрезультатных поисков, и это создавало общую атмосферу нервозности и крайней раздражительности. Ведь помимо срочной работы параллельно существовала обычная, рутинная «текучка». В камеру предварительного заключения, или как ее прозвали сотрудники «обезьянник», привели очередных «клиентов» — трех наркоманов и знакомого уже почти всему райотделу грязного бомжа. Его всегда приводили, когда «горели» показатели, точно в округе и бомжей больше не находилось. Сотрудники шутя прозвали этого бедолагу Васей, поскольку тот в некотором смысле был крайним во всем. То его больше других бомжей избило уличное хулиганье. То на чердаке, где он зимовал, случайно загорелась проводка. И, естественно, несмотря на все усилия Васи потушить пожар, именно его жильцы обвинили в поджоге. То он случайно стал свидетелем таких кровавых событий, что мороз шел по коже. В общем, Вася вечно попадал в какие-то неприятности. Ребров поискал глазами своего помощника, старшего лейтенанта Чмиля. Тот отлучился на пять минут переговорить с приятелем и пропал на добрые полчаса. Не обнаружив Чмиля на рабочем месте, майор дал ключи сержанту, своему второму помощнику.
Не успел Онищенко договорить, как один из наркоманов, видимо с совсем задурманенным сознанием, внезапно превратился из пассивного «клиента» в особо агрессивного. — Всем встать, козлы, всех перестреляю! — заорал он во все горло, затем перешел на мат и начал носиться по дежурке с бешеной скоростью, сбивая стулья, и так еле стоящие на своих трухлявых ножках. Ребров с Онищенко отреагировали практически сразу, чуть позже подключились и сержанты. Наркомана пришлось успокаивать всей толпой. В это время остальные двое дружков наблюдали за всей этой возней с абсолютным безразличием. А бомж, видя такое пристальное внимание всех сотрудников к тому человеку, незаметно присел и на четвереньках шустро стал продвигаться к выходу. Однако в дверях, несколько не вовремя для его «персоны», появился старший лейтенант Чмиль, спешивший на помощь товарищам. Его внушительная фигура, занявшая почти весь дверной проем, заставила бомжа ойкнуть от неожиданности. Не сбавляя скорости, бедолага резко повернулся и с таким же проворством в более рекордный срок проделал в той же позе обратный путь. Возле камеры он быстро принял вертикальное положение, заняв прежнее место возле двух наркоманов. Покосившись с опаской на Чмиля, бомж состроил страдальческое лицо и уставился как ни в чем не бывало на заварушку в дежурке. Помощника Реброва изрядно развеселила такая клоунада. Но читать мораль было некогда. Пройдя размашистым торопливым шагом мимо неудачливого беглеца, старлей лишь пригрозил ему пальцем, еле сдерживая улыбку. Тот понимающе чинно кивнул. На этом столь незаметный для окружающих инцидент был исчерпан. Кое-как усмирили разбушевавшегося наркомана. Тот обмяк так же внезапно, как и взбесился. Всех задержанных закрыли в «обезьяннике». Мужики, принимавшие участие в этой небольшой потасовке, все еще выпускали пар эмоций.
Мужики рассмеялись.
Мужики вновь рассмеялись.
* * * Рабочий день близился к концу. Он действительно выдался очень напряженным и тяжелым как для жителей города, так и для стражей порядка. Зло, которое породило новая банда своей деятельностью, разрасталось, словно на дрожжах. Оно сеяло в людях все больший страх и как магнит притягивало самое худшее. Помимо залетных «гастролеров» на улицах города появилась группа подвыпивших подростков, пытавшихся продемонстрировать прохожим свою коллективную силу. Участились преступления на бытовой почве. Люди точно теряли истинный облик, поддаваясь негативной стороне своей сущности. Ближе к двенадцати ночи РОВД заметно опустело. Остались лишь опергруппа да дежурные. Накопившаяся за день усталость клонила людей ко сну. Старший лейтенант Чмиль задумчиво походил взад-вперед и остановился перед «обезьянником». Оттуда доносилось тихое сопение спящих «обитальцев». Удовлетворившись спокойной обстановкой, старлей вновь уселся в старенькое, потертое кресло, доставшееся дежурке по наследству из бывшего красного уголка. Ноги закинул на единственно более-менее целехонький стул. Устроившись таким образом, он взял какую-то старую газету и сделал сосредоточенный вид, пытаясь вникнуть в суть информации. Но уже через полчаса газета мирно вздымалась от приглушенного храпа старшего лейтенанта. Сержант Костюшкин пытался бороться со сном, сидя сбоку за столом. Но молодой организм брал свое. Веки наливались свинцовой тяжестью. Так он и задремал юношеским сном, беззаботно поддерживая щеку рукой. Лишь когда трезвонил телефон, оба помощника вздрагивая, просыпались. Но, не обнаружив постороннего начальства, вновь погружались в сладкую дремоту. Один Ребров сидел на посту, не смыкая глаз. Боль не отпускала его тело. Анальгин временно притуплял ее, но не избавлял вовсе. Таких длительных приступов боли у майора еще не было. Тело становилось как будто чужим и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы заставить его двигаться. Лишний раз и шевелиться не хотелось. Зато сознание... Оно лихорадочно работало на полную катушку и там шёл какой-то внутренний анализ прожитой жизни. И все это происходило в своеобразном отчуждении сознания от организма, сквозь туманную пелену тупой, ноющей боли. Ребров никак не мог успокоиться после последнего звонка. «Что случилось с людьми? Что случилось с миром? Точно озверели все, озлобились... Еще эта бабка... Бессонница, что ли, на нее напала? Тут и так напряженка, а ей вздумалось лекцию читать по телефону в двенадцать ночи “какая никудышная сегодня милиция”... Критиковать все умеют! Пришли бы здесь сами поработали “золотарем по очистке человеческих отходов”! Добропорядочные граждане не видят и сотой доли той грязи, с которой ежедневно приходится иметь дело милиционерам... Лучше бы больше занимались воспитанием своих детей и внуков, чем проклятиями раскидываться. Вон подростки предоставлены сами себе! Дебоширят, колются просто так, от скуки и безделья, беря пример со своих “продвинутых” корешей. А психика-то ломается быстро... Начинают с маленького “косячка”, чтобы не выглядеть перед друзьями “лохом”, а потом и не замечают, как полностью становятся зависимы от этой “дури”. За дозу наркоман и мать родную продаст! А ведь когда задерживаешь подростков, родители стойко твердят, что “мой сын не такой”, “задержали ни за что ни про что”. А ты как дурак оправдываешься, пытаешься раскрыть им глаза на реальные факты и их скорое безрадостное будущее. Спрашивается, на кой мне это все надо? Тут и так жизнь не мед... Вон начальство бичует нашего брата за слабую раскрываемость. А откуда может быть раскрываемость преступлений, если милиция работает на голом энтузиазме? Бюджет МВД чуть ли не каждый год урезается законодателями. Практически развалена патрульно-постовая служба. А ведь раньше именно благодаря ей раскрывалась по “горячим следам” большая часть уличных преступлений. Из органов стали все чаще увольняться опытные сотрудники из-за той же нехватки денег, разуверившиеся во всем и вся. И к чему это привело? Ни к чему хорошему. Профессиональное ядро многих служб фактически разрушилось, места высококлассных специалистов заняла необстрелянная молодежь, добрая половина которой не имеет высшего образования. Да и какие у них сейчас стимулы, у этой молодежи? Офицерская честь, порядочность, достоинство, как бывало в мое время? Нет. Сейчас главный стимул — жажда власти и легкой наживы. Прикрываясь законом, обирают граждан без зазрения совести, да еще и хамят, — Ребров взглянул на мирно дремавшего Костюшкина и Чмиля. — Не все, конечно, но значительное большинство. Откуда же будет доверие у народа, чьи интересы, собственно говоря, милиция и призвана защищать?» Майор помассировал веки и лоб, чтобы хоть как-то облегчить эту тупую боль. «А с другой стороны, и пацанов можно понять, — продолжал размышлять он. — Им семьи кормить надо. Кому охота свою задницу под пули подставлять и ежедневно нервы трепать в этой грязи за такую мизерную зарплату? Просто какой-то замкнутый круг... А я тут сижу на телефоне как козел отпущения и выслушиваю все претензии к системе...» Ребров вдруг снова остро ощутил едкий запах этого помещения, точь-в-точь как в тот день, когда впервые вошел в дежурную часть. Терпкий, острый специфический запах пота, курева и затхлости, присущий подобным учреждениям... От него нельзя было избавиться. Он пропитывал человека и его одежду своими миазмами и, как клеймо, везде сопровождал его, оповещая окружающих о месте службы данного индивида. Поначалу, работая в дежурке, Ребров долго не мог к нему привыкнуть. Но потом даже забыл о его существовании. И вот сейчас этот запах вновь ударил в ноздри, точно майору под нос кто-то поднес открытый флакон нашатыря. Ребров поспешно вышел в коридор, открыл замок входной двери и выскочил на крыльцо. Была поздняя осень, и стояла уже довольно прохладная погода. Но майору нравилось это ощущение влажности и свежести бодрящего воздуха. «Что это еще за новости? — возмутился он про себя, несколько придя в чувство от внезапного удушья. — Этого еще не хватало на мою голову... Так, спокойно, Ребров, спокойно...» Майор вытащил сигареты, чиркнул спичкой и прикурил, пытаясь успокоить расшатанные в последнее время нервы. Однако мысли назойливо цеплялись одна за другую по какой-то невидимой спирали логичных рассуждений о смысле бытия. «Да... жизнь пролетела как искра от этой спички. Не успела разгореться, как тут же тухнет под дуновением чьей-то воли свыше... Свыше?! — удивился сам себе Ребров. — Старею я, что ли? Да вроде еще не возраст... Надо же, парадокс, тело разваливается на части, как у дряхлого старика, а внутри такое чувство, словно ты полон сил как в молодости... Молодость... Эх, было же время золотое! Никаких отягощающих забот, светлые мечты и твердая вера в лучшее будущее. Первая настоящая любовь... Да, это действительно была самая лучшая часть моей жизни...» Майор вспомнил, как, отслужив в армии, он мечтал поступить в Литературный институт. С русским языком и литературой у него не было проблем еще со школьной скамьи. Но его сослуживец друг Серега, с которым их вместе призвали в армию из одного города, попросил помочь ему поступить на юридический факультет. Шутки ради Ребров сдал документы вместе с ним. На экзамене успешно накатал сочинение за двоих. По истории смогли выкрутиться. Английский, не без курьеза, но сдали. Благо, преподавательница, молодая особа, вошла в их положение. Так, шутя, Ребров и поступил заодно со своим товарищем на юрфак. Стать юристом и в те времена считалось престижно. Молодежь воспитывали на фильмах, где прославлялась честь и достоинство офицеров, их мужество и героизм. Ребров, так же как и его друг, был охвачен этой романтикой и стремился стать похожим на своих любимых героев. Однако позже, когда они стали работать, романтический юношеский пыл несколько поубавился при столкновении с действительностью. Его друг почти сразу уволился из органов, а Ребров так и остался служить «нуждам народа своего Отечества». Где он только не работал: в дознании, в следствии... И практически везде из-за своей честности и прямолинейности у него были постоянные конфликты с руководством. Затем его взял к себе в отдел начальник Угрозыска, такой же честный мужик старой закалки. На оперативной работе Ребров проработал почти четырнадцать лет. Чего он только не насмотрелся за эти годы, с чем ему только не приходилось сталкиваться... В памяти майора всплыл последний крупный конфликт, после которого высшее начальство поперло его с оперов, припаяв ему еще выговор «за грубость в общении со старшими по званию». А дело обстояло так. Два года они выслеживали одного подонка, дважды судимого, к которому тянулись ниточки многих местных преступлений. Но доказать его причастность было тяжело, поскольку он умудрялся совершать эти преступления руками других людей, оставаясь формально «не запачканным в чернилах закона». И все-таки однажды он прокололся. Операм пришлось практически четверо суток ходить за ним и его подельниками по пятам. Благодаря такой усиленной работе им удалось предотвратить убийство. При задержании преступной группы двое товарищей Реброва были тяжело ранены. В конечном же итоге их работу свели «коту под хвост». Всю организацию взял на себя один из членов преступной группировки. А главный подозреваемый «за недостаточностью улик» был выпущен на свободу. Причем основные документы его обвинения таинственно исчезли из дела. Два года работы вхолостую, раненые товарищи... А смысл? Ребров считал своим долгом восстановить справедливость в кабинетах высшего начальства, откуда, собственно говоря, и поступил вниз этот «странный приказ» отпустить главного подозреваемого. В результате Реброва со скандалом выгнали из оперов и даже не помогли его прошлые заслуги и заступничество начальника Угрозыска. Все лучшее, что тогда смог сделать для него бывший шеф — это устроить его в дежурную часть одного из отдаленных районов города и замять инцидент. Ребров до сих пор в глубине души чувствовал себя оскорбленным. Высокому руководству было в принципе плевать на его заслуги, на то, что он и его товарищи рисковали своими жизнями, пока начальники сидели в теплых кабинетах, на то, что Ребров капитально посадил здоровье на этой работе. Вот и результат — цирроз. Эту болезнь можно назвать болезнью оперов. И ничего здесь удивительного нет. Что ни день, то сильнейший стресс, трупы, кровь... Какой нормальный организм это выдержит? Вот и приходится расслабляться водкой, чтобы хоть чуть-чуть отойти от затянувшегося шокового состояния. Майор лихорадочно искал во всей своей служебной работе, которой он отдал большую часть жизни, хоть какой-то смысл. «Как я прожил жизнь? Все боролся за справедливость... Кого из настоящих бандитов посадил? Да никого! Те, кого надо было сажать, вон сейчас кто в депутатах, кто в городской власти, кто “уважаемым человеком” стал. А ведь это же действительно преступники! А кого сажали? Того, кто украл курицу у бабки? Или тачку у соседа? Или бревно на шахте? Так ведь эти с голодухи пошли на преступление или по пьянке дурканули! Сажали тех, у кого нет денег откупиться. А настоящим бандитам по барабану наши отработки! Дал взятку, и дело закрыли. Уж лучше бы установили официальные тарифы, и пусть люди творят, что хотят... Зачем тогда лезть под пули, рисковать жизнью? Бардак...» Несмотря на то что свежий воздух действовал бодряще, Ребров снова разнервничался. Клубок мыслей опять стал наматывать тяжкие думы, много раз передуманные, заезженные до дыр ненавистью и злобой. Майор затушил окурок, раздавив его ногой так, точно он был виновен во всем происшедшем в жизни Реброва. Войдя в здание, он вновь закрыл за собой дверь и пошел на свое рабочее место. Противный запах хоть уже и приглушенно, но все еще будоражил своей затхлостью, словно это была затхлость самой системы правопорядка. В дежурке тихо похрапывали. Старший лейтенант Чмиль приоткрыл один глаз, оценил обстановку и вновь погрузился в сон. Майор подошел к мирно дремавшему «обезьяннику». «Хм, бомжа привели, наркоманов... Одни и те же лица. Показатели делать?! На чем, на них? Как все глупо... Ведь все и так прекрасно понимают, что эти “отходы” цивилизации — всего лишь следствие творящегося вокруг беспорядка. А причина кроется в тех, кто производит данные “отходы” без зазрения совести. И все молчат, все трясутся за свою шкуру. Откуда быть в этой стране справедливости? Да и кому сейчас вообще нужны защитники справедливости, коли такое творится вокруг? Точно я родился не в свое время ... Эх, жизнь, жизнь... И кто тебя такую придумал? Мечтаешь, планируешь в молодости одно, а вляпываешься в самое неожиданное и барахтаешься в нем всю жизнь. Если по-хорошему разобраться, ведь это все не мое. Всю жизнь здесь проработал только потому, что так получилось. Да и потом семью кормить надо было. Думал, ну хоть на пенсии осуществлю свои литературные мечты, вот дочь институт закончит... И на тебе — цирроз... Оказывается, жизнь уже заканчивается. И что я успел сделать из того, чего душа хотела? Ничего. Глупо думать, что время у тебя еще есть. Оно если и есть, то лишь здесь и сейчас. И использовать его нужно очень рационально, не упуская ни единого шанса этих бесценных мгновений жизни. Кто знает, зачем вообще я родился на Земле... Дать продолжение роду? Но ребенок вырастает за каких-то восемнадцать лет. А дальше? Внуки, старость... Все в каком-то бешеном круговороте забот о потомстве, как у любого животного. Тогда чем от него отличается человек? Умением мыслить? Но мыслить о чем? Как устроить себе жилище, наплодить потомство, выкормить его и поставить на ноги? Получается, человек отличается от животного только тем, что оно делает все инстинктивно, а человек то же самое, но обдуманно? Судя по жизни, получается так. Но почему же тогда внутри хочется чего-то большего, чего-то выходящего за пределы этого веками прочерченного замкнутого круга? Потомство, да, это прекрасно. Но ты же рождаешься один, варишься в котле этой жизни тоже практически один (поскольку родные — это все-таки какой-то внешний стимул и поддержка твоей собственной жизненной платформы) и, в конце концов, умираешь один, переживая это явление опять-таки на сугубо своём, внутреннем уровне. Ведь никто, по сути, не знает ни твоих мыслей, ни твоих истинных переживаний, ни твоей настоящей жизни со всеми “видео” и “аудио” отображениями в твоем мозгу картинок восприятия действительности. Тогда зачем природе необходимо это накопление внутренней информации, мыслей индивида? Ведь это никому из живых существ не нужно, кроме тебя лично. Что кроется в глубине этой тайны природы? Если детей ты растишь восемнадцать лет (и то порой не понимаешь, кого вырастил, поскольку некоторые их мысли и поступки остаются для тебя непроницаемой загадкой), то на “выращивание”, или лучше сказать “накопление”, своего внутреннего состояния ты тратишь всю сознательную жизнь, начиная с раннего детства и заканчивая последним днем на Земле. Так в чем же смысл? Зачем даются все эти ступени трудностей и страданий? Почему быстротечная молодость дарит такие мгновения внутреннего счастья, о которых тоскуешь потом весь остаток своих дней? В чем подлинная основа человеческого бытия? Кто же я, наконец? Разве я просто тело? Однозначно нет. Почему этот мешок костей и жидкости движется лишь благодаря силе моей воли? Моей? А кто тогда я, если думаю независимо от боли в теле? Что вообще такое боль? Кто я?!» От таких неожиданно нахлынувших новых мыслей, пробирающих до глубины души, Ребров даже вздрогнул. Он слегка встряхнул головой. В эту ночь с ним действительно творилось нечто необыкновенное, чего ни разу не случалось. Его сознание привыкло отвечать на вопросы логичными, исчерпывающими рассуждениями. А здесь он задавал сам себе такие вроде бы простые на первый взгляд, но в то же время невероятно сложные вопросы, затрагивающие что-то глубоко личное, что разум с его привычной логикой опера просто зашкаливало от такого перенапряжения в поисках ответов. Ребров снова слегка встряхнул головой, наивно полагая таким способом избавиться от этих мыслей. Но они не только не пропали, а усилили свою атаку, схлестываясь наперебой с привычными мрачными мыслями о бытии насущном. При этом тело продолжало непрерывно сигналить болью о серьезных неполадках. В таком жутком состоянии и застал майора очередной телефонный звонок в три часа ночи. Ребров поднял трубку и уставшим голосом автоматически ответил: — Дежурный пятнадцатого отделения милиции, майор Ребров... В трубке затараторил женский голос. Обычное явление — пьяный дебош. Чей-то очередной затянувшийся день рождения из-за непомерной дозы спиртного превратил квартиру в боксерский ринг. И начались выяснения отношений до крови... Ребров соединился по внутренней связи с дежурной опергруппой. Через некоторое время в дежурку вошел капитан Онищенко с заспанным лицом. — Ну, и кто там с похмелья да с голоду проломил буйну голову в три часа ночи? — спросил он, потирая глаза. — Да вон, — кивнул Ребров. Капитан бегло прочитал запись. — Ничего себе, аж на другой конец района переться! Эх, дела наши тяжкие... Онищенко глянул на дремавшего под газеткой Чмиля, улыбнулся и тихо подкрался к нему поближе. — Рота, подъем! Старший лейтенант Чмиль, два наряда вне очереди! — громко скомандовал он. Сонный Чмиль инстинктивно вскочил по стойке «смирно», грохнув об пол уцелевший стул и случайно смахнув с тумбочки пепельницу, полную окурков. Но тут же пришел в себя. Вместе с ним вскочил с перепугу и сержант Костюшкин. |
Похожие:
 |
Анастасия Новых «Сэнсэй. Исконный Шамбалы» Но это обыденное восприятие — лишь иллюзорный барьер, искусная ловушка, расставленная нашим Эго на пути к безупречности Духа. Тот,... |
|
Практикум по птицеводству издание второе, дополненное Освещаются основные вопросы зоотехнической работы в птицеводческих хозяйствах: оценка сельскохозяйственной птицы по экстерьеру и... |
|
Литература 46 Приложения 47 Приложение Межевой план заказника «Белый Камень» ... |
 |
Лекция 1 ... |
|
Большой Камень «Городское хозяйство» Муниципального унитарного предприятия городского округа Большой Камень «Городское хозяйство» |
|
Котировочная документация на поставку кормов для с/х птицы Оао «Птицефабрика «Первоуральская» (далее «Заказчик») сообщает о проведении запроса котировок на поставку кормов для с/х птицы |
|
Ветеринарно-санитарные правила для предприятий (цехов) переработки... Настоящие ветеринарно-санитарные правила распространяются на все действующие предприятия (цехи) переработки птицы и производства... |
|
Техническое задание на проведение внутригрупповой закупки на приобретение... Общество с ограниченной ответственностью «Судостроительный комплекс «Звезда» (далее – Покупатель), проводит закупку на приобретение... |
|
Техническое задание на разработку рабочей документации и выполнение... Объекту: «Автомобильная дорога «Промышленная» (городской округ Большой Камень Приморского края)» |
|
Инструкция по применению Хелавита в для обогащения рационов сельскохозяйственной... ... |
|
Положение о проведении краевой экологической акции «Птицы Кубани»... В образовательных организациях Новокубанского района проводится операция «Птицам наша забота» в рамках акции «Птицы Кубани». Заявки... |
|
Проекта «Зимующие птицы нашего села» выбрана мной не случайно. Ведь... Проблема: слабые экологические знания о зимующих птицах нашего села, не сформированы навыки оказания помощи птицам зимой |
|
Российская федерация федеральный закон технический регламент о требованиях... О требованиях к мясу сельскохозяйственной птицы, продуктам его переработки, их производству и обороту” |
|
И приписным портпунктам большой камень и чажма |
|
Морской бой Анастасия Иловайская (495) 739-00-74, 75 1012; e-mail: Anastasia. I |
|
Инструкция по применению Микротека 5000 плюс для повышения доступностью... Микротек 5000 плюс (Мiсrotech 5000 plus) добавка кормовая для повышения доступности фосфора из растительных ингредиентов корма для... |