Сценарий открытого заседания клуба «Эрудит» Тема Международный день освобождения узников

Нусратилло Носиров В течение первого получаса восстания в руки заключённых попали около 200 эсэсовцев. Только железная дисциплина в рядах восставших позволила избежать немедленной казни гитлеровцев. Ещё несколько сотен бежавших охранников были захвачены боевыми группами во время прочёсывания окрестностей лагеря.
К пяти часам вечера 11 апреля над Бухенвальдом было поднято красное знамя. Концлагерь полностью перешёл под контроль восставших.
В течение двух суток лагерь находился под контролем восставших, и лишь 13 апреля туда прибыли части 3-й американской армии
Слайд 60 - Путь политрука: от Бреста до Бухенвальда –

Мария Кирилова, Екатерина Гусейнова -
Мария Кирилова - Среди участников восстания в Бухенвальде был человек с уникальной судьбой. Заместитель политрука Николай Кюнг начал войну 22 июня 1941 года, во главе курсантов полковой школы защищая Волынское укрепление Брестской крепости.
28 июня политрук Кюнг возглавил прорыв, участникам которого удалось вырваться из Брестской крепости и добраться до своих.
Будучи замполитом батареи 232-й дивизии Западного фронта, он был ранен в боях под Ковелем и попал в плен. Пройдя через несколько немецких концлагерей, летом 1943-го он попал в Бухенвальд, где стал активным участником Сопротивления. Николай Кюнг был одним из руководителей восстания в Бухенвальде 11 апреля 1945 года.
После освобождения офицер, прошедший через концлагеря, стал помогать соотечественникам вернуться на Родину. Сам он вернулся домой в июне 1945-го, пройдя через проверки «СМЕРШа».



Екатерина Гусейнова - Через четыре года Кюнга, работавшего школьным учителем, внезапно арестовали по подозрению в добровольной сдаче в плен и шпионаже. Освободили его только через год, полностью оправдав и сняв все обвинения.
Кавалер орденов и медалей нескольких стран, Почётный гражданин подмосковной Щербинки, Николай Кюнг многие годы проработал учителем, директором школы, отмечался наградами Министерства просвещения РСФСР. О своей борьбе в немецких концлагерях он написал книгу «Война за колючей проволокой», переведенную на несколько языков мира.
Николай Федорович Кюнг ушёл из жизни в 2008 году, на 92-м году жизни.

Слайды 61-69 О судьбе автора песни «Бухенвальдский набат» - Р.В. Франк В память о восстании узников Бухенвальда 11 апреля ежегодно отмечается Международный день освобождения узников фашистских концлагерей.

Бухенвальдский набат

Наверное, не найдётся читателей немолодого поколения, кому бы не были известны слова из песни конца 50-х годов:

Многие, конечно, могут сказать: это "Бухенвальдский набат" Вано Мурадели. Да, это песня, которая мгновенно возвела опального, низложенного в 1946 г. (Ждановскую эру) композитора, снова на самый гребень славы. Однако, кто же автор этих пронзительных, даже не нуждающихся в музыке бьющих, как набат, слов? Многие ли назовут автора, не заглянув в интернет? Но интернет у нас не так уж давно, всего каких-нибудь 10-15 лет, а до интернета автор слов, облетевших весь земной шар и переведённых на множество языков мира, более 40 лет оставался просто неизвестен. А ведь эта песня, 57 лет тому назад буквально всколыхнувшая весь мир, а не только советских людей, звучит очень актуально и сегодня для всего человечества. Как же могло случиться, что автор такой песни, таких слов остался неизвестным? Очень просто: упоминание имени автора при исполнениях намеренно избегалось, не рекомендовалось. Считалось, что достаточно одного звучного грузинского имени Мурадели, и так и пошло, и так оно закрепилось.

Фамилия Соболев не бросила бы тени на песню, но в 5-й графе паспорта автора стояло: "еврей "и имя Исаак. Имя Исаак годилось для Санкт-Петербургского Исаакиевского собора, построенного в 1858 году Огюстом Монферраном, но для автора "Бухенвальдского набата" звучало, вероятно, диссонансом. Автор "Бухенвальдского набата" Исаак Владимирович Соболев* родился в 1915 году в селе Полонное Винницкой обл., неподалёку от Киева, в бедной, многодетной, еврейской семье. Фамилия его с рождения была Соболев, благодаря прадеду - кантонисту, прослужившему на царской службе в армии 25 лет. Кантонистам в царской армии для простоты обращения присваивались фамилии их командиров.

Исаак начал сочинять стихи с детства, всегда шептал их про себя. Отец, заметив, что он постоянно что-то шепчет, сказал матери озабоченно: "Что он всё бормочет, бормочет. Может, показать его доктору?". Когда он окончил школу, школьный драмкружок на выпускном вечере показал спектакль по пьесе, написанной им: "Хвосты старого быта".

В 1930 году умерла мать, отец привёл мачеху в дом. Ему было 15 лет: положив в плетёную корзинку пару залатанного белья и тетрадь со своими стихами, Исаак уехал к старшей сестре в Москву. Там он поступил в ФЗУ, выучился на слесаря и стал работать в литейном цехе на авиамоторном заводе. Вступил в литературное объединение и вскоре в заводской газете стали появляться его стихи и фельетоны, над которыми хохотали рабочие.

В 1941 году, когда началась война, Исаак Соболев ушёл на фронт рядовым солдатом, был пулемётчиком стрелковой роты на передовой. Во время войны он продолжал писать стихи и статьи, которые печатались во фронтовой газете, там ему предложили печатать их под именем Александр, оттуда и закрепился за ним псевдоним Александр Соболев. В конце 1944 года после нескольких ранений и двух тяжёлых контузий Соболев вернулся в Москву сержантом, инвалидом войны второй группы.

Вернулся он снова на авиамоторный завод, где стал штатным сотрудником заводской газеты.

Помимо заводской газеты его стихи, статьи, фельетоны стали появляться в "Вечерней Москве", "Гудке", "Крокодиле", "Труде". В редакции заводской газеты он встретил Таню, русскую, белокурую девушку - свою будущую жену, которая оставалась для него до самого его последнего вздоха другом, любимой, путеводной звездой, отрадой и наградой за всё недополученное им от жизни.

Вместе они прожили 40 счастливых, полных взаимной любви, лет. Его статьи в заводской газете о злоупотреблениях с резкой критикой руководства скоро привели к тому, что его, беспартийного еврея, невзирая на то, что он был инвалидом войны, а их по советским законам увольнять запрещалось, уволили по сокращению штатов. Начались поиски работы: "хождение по мукам".

Здоровье Соболева резко ухудшилось, и ему пришлось провести почти 5 лет в различных больницах и госпиталях. В результате врачи запретили ему работать, выдав заключение: нетрудоспособен. В довершение ко всему, его жену - журналистку, радиорепортёра - уволили из Московского радиокомитета заодно с другими евреями - журналистами в 1954 году, пообещав восстановить на работе, если она разведётся с мужем - евреем. Татьяна Михайловна Соболева так вспоминает об этом: "После того, как двери советской печати наглухо и навсегда передо мною закрылись, я поняла: быть женой еврея в стране победившего социализма наказуемо".

Летом 1958 года Соболев с женой находился в городе Озёры Московской области. По радио он услышал сообщение о том, что в это время в Германии в Бухенвальде на месте страшного концлагеря состоялось открытие Мемориала памяти жертв нацизма. А на деньги, собранные жителями ГДР, над мемориалом возвели башню, увенчанную колоколом, звон которого должен напоминать людям об ужасах прошедшей войны, о жертвах фашизма. Сообщение потрясло Соболева, он заперся в комнате, а через 2 часа, как вспоминает вдова поэта, он прочитал ей:

Таня плакала, слушая эти стихи.
Он отнёс стихотворение в «Правду» - фронтовик, инвалид войны, поэт. Но это – в белой чаше весов. А в чёрной – беспартийный еврей. Рождённый под именем «Исаак». Там его встретили вполне дружелюбно, внимательно расспросили кто он, откуда, где работает, и обещали прислать письменный ответ. Когда он получил ответ, в конверте лежали его стихи - перечёркнутые.
Тем не менее, в «Труде» стихотворение взяли – глядя на его художественные достоинства, а не на национальность автора. Тогда Соболев решился – и отправил стихотворение известному композитору Вано Мурадели.

Через 2 дня Вано Ильич позвонил по телефону и сказал: "Какие стихи! Пишу музыку и плачу. Таким стихам и музыка не нужна! Я постараюсь, чтобы было слышно каждое слово!!!".

Музыка оказалась достойной этих слов. "Прекрасные торжественные и тревожные аккорды эмоционально усилили мощь стихов". Мурадели сам понёс эту песню на Всесоюзное радио, там Художественный совет передал песню на одобрение самому прославленному в то время поэту - песеннику, генералу песни, как его называли, Льву Ивановичу Ошанину.

Судьба песни, а также самого автора оказались полностью в руках Ошанина: он мог казнить и мог миловать. Соседи по Переделкино вспоминали, какой он был добрый и сердечный человек. В судьбе же поэта Александра Соболева Ошанин сыграл роль простого палача, бессердечного убийцы, который своей бессовестной фальшивой оценкой, явно из недоброго чувства зависти, а, может быть, и просто по причине антисемитизма, перечеркнул возможность продвижения Соболева на официальную литературную работу, иными словами "отнял кусок хлеба" у безработного инвалида войны. Ошанин заявил - это "мракобесные стихи: мёртвые в колонны строятся". И на песню сразу было повешено клеймо: "мракобесие". А Мурадели попеняли, что же это Вы, Вано Ильич, так нерадиво относитесь к выбору текста для песен. Казалось бы, всё - зарезана песня рукой Ошанина.

Но Соболеву повезло: "...в это время в Советском Союзе проходила подготовка к участию во Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Австрии. В ЦК ВЛКСМ, куда Соболев принёс "Бухенвальдский набат", песню оценили, как подходящую по тематике и разрешили к исполнению в художественной самодеятельности.

В Вене она была впервые исполнена хором студентов Свердловского университета и буквально покорила всех. Её тут же перевели практически на все языки, и участники фестиваля разнесли её по миру. Это был триумф!"

На родине в СССР песню впервые услышали в документальном фильме "Весенний ветер над Веной". Теперь уже и здесь остановить её распространение было невозможно. Её взял в свой репертуар Краснознамённый Ансамбль песни и пляски под управлением Бориса Александровича Александрова. Было выпущено около 9 миллионов пластинок с "Бухенвальдским набатом" без указания имени автора слов.

Соболев обратился к Предсовмина Косыгину с просьбой выплатить ему хотя бы часть гонорара за стихи. Однако правительственные органы не удостоили его хотя бы какого-либо ответа. Никогда он не получил ни одной копейки за авторство этой песни. Вдова вспоминала, что при многочисленных концертных исполнениях "Бухенвальдского набата" имя автора стихов никогда не называли. Триумф достался только композитору, который получал мешками благодарственные, восторженные письма, его снимали для телевидения, брали у него интервью для радио и газет.

У поэта песню просто-напросто отняли, "столкнув его лицом к лицу с государственным антисемитизмом.

Соболев в это время был без работы, в поисках работы, он обратился за помощью к инструктору Горкома партии, который ему вполне серьёзно посоветовал: "Учитывая вашу национальность, почему бы вам не пойти в торговлю?" Вдова его комментирует: "Это был намёк, что еврею в журналистике делать нечего".

Иностранцы пытались связаться с автором, но они натыкались на непробиваемую "стену молчания" или ответы, сформулированные "компетентными органами": автор в данный момент болен, автор в данный момент в отъезде, автора в данный момент нет в Москве - отвечали всегда заботливые "люди в штатском".

Во время гастролей во Франции Краснознамённого Ансамбля песни и пляски имени А. В. Александрова (а завершал концерт всегда "Бухенвальдский набат") после концерта к руководителю Ансамбля подошёл взволнованный благодарный слушатель пожилой француз и сказал, что он хотел бы передать автору стихов в подарок легковой автомобиль. Как он это может осуществить? Сопровождавший Ансамбль в заграничные поездки и присутствовавший при этом "человек в штатском" быстро ответил: " У нашего автора есть всё, что ему нужно!"

Александр Соболев жил в это время в убогой комнатёнке, которую он получил как инвалид войны, в многоквартирном бараке без воды и отопления и других элементарных удобств, он нуждался не только в улучшении жилищных условий, он просто нищенствовал на пенсии инвалида войны вместе с женой, уволенной с журналистской работы из-за мужа-еврея. В период самой большой популярности "Бухенвальдского набата" Соболеву стали звонить недоброжелатели-завистники, иногда звонки раздавались среди ночи. Однажды один из таких звонящих сказал: " Мы тебя прозевали. Но голову поднять не дадим!.." Это уже была настоящая травля!

Мурадели, человек уже "пуганый", прошедший вместе с Ахматовой и Зощенко через зловещий ад Ждановского Постановления 1946 года, молчал. Он всегда молчал, когда дело касалось Соболева. Заступиться боялся даже в "бестеррорное" время. А, впрочем, когда это террора не было? Сажали всегда, советские лагеря не были упразднены. Чтобы отстоять своё авторство, нужно было стать членом Союза Писателей, а для этого нужно было писать определённую продукцию. Соболев же не написал ни одной строчки восхваления коммунистической партии и её вождя "отца народов", поэтому членство в СП для него было закрыто.

Итак, несмотря на колоссальный всемирный триумф "Бухенвальдского набата" - его привёз даже на гастроли в Москву японский хор "Поющие голоса Японии", в Советском Союзе исполняли все самые лучшие солисты.

В 1961 году Магомаев дебютировал в профессиональном Ансамбле песни и пляски Бакинского военного округа. В 1962 году Магомаев стал лауреатом Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Хельсинки за исполнение песни «Бухенвальдский набат». Муслим Магомаев сделал очень волнующее блистательное представление, сопровождаемое документальными кинокадрами времён войны, оркестром и колокольным звоном Мемориала в Бухенвальде, а автору, вместо славы, подарена была нищенская жизнь пасынка - "побочного сына России".

После создания "Бухенвальдского набата" он прожил 28 лет в атмосфере вопиющей несправедливости, удушающего беззакония и обиды, и только огромная любовь к Тане, дарованная ему свыше, и безмерная ответная любовь Тани к нему помогали ему выжить.

В 1986 году после долгой тяжёлой болезни и онкологической операции Александр Владимирович Соболев умер. ...Ни в одной газете не напечатали о нём ни строчки. Ни один "деятель" от литературы не пришёл проститься с ним. Просто о нём никто не вспомнил..."

После его смерти вдова - Татьяна Михайловна Соболева издала небольшим тиражом сборник стихов "Бухенвальдский набат", подготовленный ещё самим автором. Она продала, унаследованную ею от матери, трёхкомнатную квартиру, чтобы издать автобиографический роман.

Послушайте «Бухенвальдский набат» в исполнении Муслима Магомаева

Текст (слова) песни «Бухенвальдский набат»

Автор текста (слов) Соболев А. 

Композитор (музыка):Мурадели В.