Динамика культуры в эпоху глобализации: ноосферный контекст
|
Скачать 3.68 Mb.
|
3.4. Проблема измеримости глобального гражданского общества: компаративные исследования Дискуссии о демократии, её природе, значении для прогрессивного общественного развития не прекращаются уже более двух тысяч лет. Платон, Аристотель, Цицерон и другие античные мыслители связывали воедино вопросы самореализации личности и производство власти государственными институтами. Вопросы о природе и значимости гражданского общества также имеют длительную интеллектуальную историю. В связи с радикальным геополитическим и социокультурным переформатированием мира после окончания «Холодной войны» в начале 1990-х тема гражданского активизма, правовых, экономических и политических аспектов функционирования гражданского общества стала актуальной. Её дальнейшее развитие и усложнение связано с обсуждением феномена «глобальное гражданское общество». Гражданское общество конституируется «на разных скоростях» в зависимости от исторических, культурных и экономических условий. Политико-культурные метафоры «Запад» и «Восток», «Север» и «Юг» схватывают фундаментальные различия между регионами мира. Их различия складывались тысячелетиями, исторические, культурные, экономические и политические особенности сказываются на темпах и направленности гражданских инициатив. Поэтому характерны исследования, учитывающие специфику и особенности, а также перспективы построения гражданского общества в Китае, чему посвящён сборник работ под редакцией Тимоти Брука «Гражданское общество в Китае» [Brook, 1997]. Непреложным фактом является увеличивающееся воздействие гражданского общества на экономическую, социальную и политическую жизнь современного социума. Организованные группы граждан, борющихся за свои интересы, стали активными и влиятельными игроками на поле общественно-политической деятельности. Для изучения этого сложного и динамичного феномена недостаточно философского теоретизирования и только лишь вербальных средств описания. В научном исследовании необходимым элементом является процедура операционализации понятия через сближение теоретических конструктов и конкретизированного предмета изучения. Здесь должны быть задействованы логические инструменты и строгий эмпирический анализ рассматриваемого явления. Гражданское общество, а тем более глобальное гражданское общество, подвержены «смысловой инфляции», как, впрочем, и другие востребованные социально-политические понятия (например, «демократизация»). Помимо теоретических исследований феномена гражданского общества и глобального гражданского общества также появляются попытки эмпирических исследований темы. Одной из удачных попыток «отсечения» реального положения дел от спекуляций и корыстной риторики «по поводу гражданского общества» является система эмпирического измерения свойств и специфики гражданского общества. Комплексным исследованием такого рода стала работа Хельмута Энхиера «Гражданское общество: измерение, оценивание, методика обработки данных» (2004) [Anheier, 2004]. Отметим, что в пылу общественно-политических дебатов смещается эпистемологический фокус исследования, растворяется предмет изучения, например, границы прав человека, демократии и безопасности гражданских инициатив. Поэтому неудивительно, что исследователи-эксперты всё чаще прибегают к методологическим средствам для более точного, предметного анализа состояния дел в сфере гражданского активизма и государственной политики, с ним связанной. Помимо «сухих данных» в книге имеются различные интерпретации многовекторных изменений современного гражданского общества. Наиболее важной, на наш взгляд, оказывается прикладная часть работы, поскольку выдвигается программа обеспечения благоприятных условий для установления полезного диалога между гражданскими группами и продуктивного взаимодействия между гражданским обществом, государством и бизнесом. Используется широкий спектр индикаторов и данных для глубинного измерения слабых сторон, сильных преимуществ и эффективности гражданского активизма. Определяются стратегии и тактики для осуществления оптимальных вариантов деятельности. Изначально гражданское общество, а затем и глобальное гражданское общество, имели как дескриптивное, так и нормативное содержание, утверждает Калдор [Kaldor, 2003a]. Слово «глобализация» стало настолько частотным в академической сфере, журналистике и политической риторике, что иногда воспринимается как ничего не значащее клише. Такая же, а может, и ещё большая, опасность превратиться в просто «красивую фразу» или стать очередным «политтехнологическим гаджетом» угрожает феномену «глобальное гражданское общество». Ведь его свойства, характеристики и тенденции развития ещё более проблематичны, чем у «гражданского общества». Границы «глобального» онтологически размыты, «глобальное гражданское общество» в действительности локализовано в деятельности гражданских групп и неравномерно проявлено на разных континентах. В первом томе компаративного исследования «Глобальное гражданское общество: измерения некоммерческого сектора» под редакцией Лестера Селмона, Регины Лист и Войцеха Соколовски [Salamon, List, Sokolowski, 1999] масштабируется «карта» глобального гражданского общества, проводится сравнительный анализ планетарного движения к самостоятельности, автономности и правовой обеспеченности гражданских инициатив. Некоторая «эфемерность» глобального вообще и глобального гражданского общества в частности настоятельно требует «опредмечивания» и конкретизации. Поэтому процедуры измерения конкретных параметров общества здесь ещё более актуальны. Базируясь на научно-исследовательской программе изучения негосударственного сектора в Институте Джона Хопкинса (Johns Hopkins Institute international comparative nonprofit sector research), учёные провели сравнительное систематическое исследование, главным образом экономических индикаторов, отражающих деятельность некоммерческих организаций (nonprofit sector) в 22 странах мира. В качестве объектов изучения были включены гражданские общества развитых и развивающихся стран. Западная Европа представлена Бельгией, Великобританией, Германией, Ирландией, Испанией, Нидерландами, Финляндией, Францией; Центральная и Восточная Европа - Венгрией, Польшей, Румынией, Словакией и Чехией; Латинская Америка – Аргентиной, Бразилией, Колумбией, Мексикой и Перу; рассмотрены также Австралия, Израиль, США и Япония [Salamon, List, Sokolowski, 1999]. В многолетней исследовательской программе приняли участие 150 экспертов. Таблицы и графики делают исследование прозрачным, эмпирически фундированным и академичным. Выводы и комментарии уточняют результаты компаративных исследований глобального гражданского общества. Теоретические размышления уравновешены прикладными рекомендациями. Позднее авторы расширили предмет изучения глобального гражданского общества. Во втором томе комплексного сравнительного исследования «Глобальное гражданское общество: измерения некоммерческого сектора» под редакцией Лестера Селмона и Войцеха Соколовски [Salamon, Sokolowski, 2004] с помощью эмпирических методов были определены границы, масштабы, структурные особенности и содержание, а также финансово-экономический потенциал гражданских объединений и гражданского общества в целом. Дискуссии о том, какова природа глобального гражданского общества, насколько оно реально, каковы его параметры и свойства, были, есть и будут продолжаться. Для того, чтобы внести ясность в этот вопрос, исследователи стремятся доказать, что «глобальное гражданское общество» действительно существует, ему присуща эмпирическая очевидность, и потому оно измеримо. Путём ввода многочисленных количественных и качественных социально-экономических характеристик эксперты показывают, что этот новый тип общества – не абстрактное словосочетание и не социально-политический конструкт. Особое внимание уделяется исчислимым признакам существующих благотворительных организаций (charity). Несколько позже другая группа исследователей в рамках проекта CIVICUS продолжила изучение состояния гражданского общества на глобальной шкале. Одной из сложных методологических проблем уже второй десяток лет является вопрос о точном определении того предмета, который номинируется как «гражданское общество». Ещё больше эпистемологических коллизий с «глобальным гражданским обществом». Кого считать социальным актором? Где заканчивается конфликт между гражданскими объединениями и государством и где начинается этап сотрудничества и взаимодействия граждан и государства? На эти и другие вопросы пытаются дать ясные и фактически обоснованные ответы авторы двухтомной работы «CIVICUS Глобальный обзор положения дел в гражданском обществе» (2007) [Heinrich, 2007]. Ответственный редактор исследования В. Ф. Хайнрих – директор программ по изучению сетей глобального гражданского общества CIVICUS (Director of Programmes for the global civil society network CIVICUS). Международный проект CIVICUS Civil Society Index (CSI) (Индекс гражданского общества) с участием сотен исследователей и организаций направлен на получение детального и проработанного описания гражданских структур, гражданских инициатив, гражданских объединений, действующих в различных странах мира и представляющих значимые альтернативы деятельности государственных органов власти. Наряду с обработкой краткосрочных индикаторов (short-term indicators) используется многофакторный анализ, позволяющий изучить долгосрочные сложные процессы (long-term complex processes) формирования глобального гражданского общества. Использованы сведения о гражданских обществах 44 стран. На основе кратких справочных данных, размещённых в десятках таблиц, сделан сравнительный анализ гражданской вовлечённости в общеполитические процессы, демократизации обществ, уровня коррупции, наличие социального капитала, гендерной справедливости, уровня здравоохранения. Кроме оценки положения дел авторы делают рекомендации с целью оптимизации позитивных тенденций укрепления гражданских инициатив в планетарном масштабе. В ходе своего становления гражданское общество постоянно сталкивается с проблемами, организационными, идеологическими, коммуникативными и другими. Учёные, занятые в международном проекте CIVICUS, систематически описали и проанализировали ключевые направления развития глобального гражданского общества во втором томе «CIVICUS Глобальный обзор состояния гражданского общества» (2007) под редакцией В. Ф. Хайнриха и Л. Фиорамонти [Heinrich, Fioramonti, 2007]. В исследовательское поле попало более 45 стран на разных континентах. Стержневым вопросом для понимания роли гражданских обществ и гражданского активизма были взаимоотношения граждан и государственных структур. Учёные сосредоточились на теме свободы предпринимательской деятельности в развитых и развивающихся странах. Ведущими в изучении глобального гражданского общества становятся методы компаративного анализа. Учитывая то, что глобальные трансформации и динамика развёртывания гражданских инициатив в информационном пространстве становится неуклонной тенденцией современности, представляется необходимым проведение широкомасштабных исследований глобальной составляющей формирования гражданского общества. Изучая динамику глобальных процессов, необходимо рассматривать экономические, технологические, политические, социальные и культурные измерения в систематической связи. Одним из ключевых измерений глобализации является социальное бытие. Глобальная социальная интеграция возможна лишь посредством формирования гражданского общества. Разнообразные социальные импликации глобальных изменений - это, несомненно, актуальная тема, показывает Рафаэль Каплински, раскрывая механизмы накопления социального груза бедности и неравенства как побочных эффектов планетарных трансформаций [Kaplinsky, 2007]. Глобализация – это историческое многоуровневое и многомерное явление. Различные социумы как на локальном, так и на региональном уровнях проходят этапы социально-политической, культурной и экономической глобализации с различными скоростями. Уже проявлены, хотя и не до конца прояснены, позитивные и негативные последствия глобальных изменений для формирования современного общества. Рафаэль Каплински стремится сбалансированно рассмотреть «плюсы» и «минусы» этого противоречивого движения. Комплексная глобальная экономика рассматривается автором в историческом контексте и предметно. Он анализирует конкретные социально-экономические события в Африканских и Латиноамериканских странах. Акцент сделан на феноменах бедности и социального неравенства, характерных для глобализирующихся континентов. В условиях глобальной экономики исключена опция эксклюзивности. Богатые постиндустриальные страны, выйдя «на стартовую позицию», значительно раньше других создали такие «правила игры», которые удобны для «вечных победителей». Однако, как показывает Каплински, некоторые прежде беднейшие страны (Китай), приняли жёсткие условия «взрослой игры» и сегодня уже вошли в лидирующую группу стран-глобализаторов. Здесь необходим исторический подход для понимания современного положения дел. Глобальные трансформации проходили и проходят неравномерно, во многом через интенсификацию региональных связей. Японо-китайские отношения как элемент восточно-азиатской регионализации анализирует Тимоти Брук [Brook, 2007]. Наиболее динамичной составляющей планетарных трансформаций становится формирование глобального гражданского общества. Специфика и важная организационная особенность многочисленных групп гражданского общества состоит в том, что они неоднородны по составу, организованности, связям с другими группами и, находясь в различных государственно-правовых средах, сильно отличаются формами выражения протеста. В состав глобального гражданского общества могут входить некоммерческие организации, религиозные общественные движения, студенческие организации, ученые, объединённые в профессиональные сети, художники и музыканты, этнические группы и так далее. В структурном плане глобальное гражданское общество представляет собой очевидную гетерогенность групп, видов социальной активности и социальных сетей. Несмотря на явную аморфность такого «пёстрого» «общества обществ» (society of societies), Кейн (Keane), автор книги «Глобальное гражданское общество?» (2003) [Keane, 2003], вопреки реальной диссоциации (разобщённости) гражданских обществ на глобальной шкале настаивает на том, что эта очевидная мозаичность и неконсолидированность, широкая «ассамбляжность» (vast assemblage of groups) всё же могут рассматриваться как некое надгосударственное специфическое гражданское образование – society of societies. Общими чертами такого общества являются: открытость, движение к расширению демократии, стремление к общечеловеческим (универсальным) ценностям. Гражданское общество, а тем более глобальное гражданское общество, не существует само по себе. Есть историко-культурный, социально-политический и экономический контекст. Именно экономическому, а точнее, финансовому аспекту формирования гражданского общества в планетарном измерении посвящена книга под редакцией Албрехта Шнейбела и Яна Аарта Шолте (кстати, всемирно признанного эксперта в области глобальных исследований, contemporary globalisation studies) «Гражданское общество и глобальные финансы» [Schnabel, Scholte, 2002]. Качественный анализ развития глобального гражданского общества в контексте финансовой глобализации представлен статьями двадцати авторов. Важно отметить, что это не только теоретики, но также государственные чиновники, ответственные за принятие значимых решений (decision-makers), и гражданские активисты. Все контрибьюторы представляют пять континентов, поэтому острые дискуссии о гражданском обществе и глобализации размещены, поистине, «на глобальной шкале». Выводы. Вопрос о природе и сущностных особенностях глобального гражданского общества решить непросто в силу объективных обстоятельств. Дело в том, что феномен гражданского общества и его актуальная теоретическая рефлексия связаны с расширением ноосферной реальности и динамикой ноосферогенеза. Феномен «глобализации» стал предметом теоретических исследований в 1990-2000 годах. То есть по историческим меркам эти явления ещё недостаточно развиты и находятся в процессе становления, разнонаправленности, противоречивости. Однако, информационное общество (инфосфера) как часть ноосферы создаёт новые оптимальные условия для продвижения идеи гражданского общества и глобального гражданского общества. Тем более, что концепт «глобальное гражданское общество» оказывается в большей степени социально-политическим конструктом, и, скорее может быть описан как новый интеллектуальный феномен, как «тенденция», «проект», «утопия», в большей степени, чем очевидная, эмпирически обоснованная социально-политическая реальность. Необходимо выделить вопрос о значении и роли акторов глобального гражданского общества (global civil society actors). Нужно знать, что собой представляют «движущие силы» и «мотиваторы» развёртывания интенсивной деятельности и стратегий глобализации гражданской активности в различных странах и регионах. Другой вопрос связан с производством технологий конструирования гражданского общества и их действенности, результативности на локальном и на глобальном уровнях. Здесь уместно говорить о специфической «топологии гражданского общества», то есть о локальных пространствах civil society и глобальном пространстве civil society. В этой связи необходим постоянный аналитический мониторинг политической риторики и конкретных действий, проявляющихся в спонтанном, запланированном и манипулируемом гражданском активизме. Тогда и обнаруживается ясно диспозитив глобального гражданского общества. Такая гносеологическая ситуация создаёт эффект гиперреальности и социального, и глобального способов бытия человека. Проявляются более очевидным образом элементы реализма, утопичности проектов и риски конструирования социальной реальности посредством технологий сугубо «виртуальной гражданственности». |
Похожие:
 |
И. о директора департамента культуры молодёжной политики и спорта Динамика сети учреждений культуры, образовательных организаций в сфере культуры 6 |
|
«Утверждаю» Начальник управления культуры, туризма и спорта администрации Сургутского района Динамика сети учреждений культуры, образовательных организаций в сфере культуры 6 |
|
И. Т. Касавин Текст, дискурс, контекст И. Т. Касавин. Текст. Дискурс. Контекст. Введение в социальную эпистемологию языка |
|
Учебно-методический комплекс Музыкальная культура и искусство Великобритании... Развитие английской музыкальной культуры в эпоху Возрождения (XV – начало XVII вв.) |
|
Уральский государственный педагогический университет русская рок-поэзия:... Р 66 Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб науч тр. – Екатеринбург; Тверь, 2011. – Вып. 12. – 300 с |
|
Международная научно-практическая конференция «предпринимательская... «предпринимательская деятельность в условиях глобализации и интеграции экономики» |
|
Аврамов К. В. Нелинейная динамика упругих систем. Т. 1 Аврамов К. В. Нелинейная динамика упругих систем. Т. 1 — М.: R&C dynamics; Ижевск, 2010. — 703 с |
 |
Вестник научный журнал Кудрявцева Е. Л. Общество как «контекст» произведения искусства и феномен цитирования |
|
Отчет контекст: "pr-агентство Фабрика Новостей" Временной период:... |
|
Бычкова Марина Николаевна Прежде всего, хотелось бы обозначить контекст, в котором живет и действует современная школа |
|
Годовой отчет о деятельности государственного областного автономного учреждения культуры ... |
|
1. Контекст проекта Проект «Реформирование лесоуправления и меры по борьбе с лесными пожарами в России» (Лесной проект-2) |
|
Дэвис, Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху... Дэвис, Э. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху / Э. Дэвис; пер с англ. С. Кормильцсва, Е. Бачининой, В. Харитонова.... |
|
Уста в муниципального учреждения культуры «Бакчарский районный дом культуры» «Бакчарский районный дом культуры» (далее по тексту Учреждение) является некоммерческой организацией культуры создано постановлением... |
|
Управления культуры администрации находкинского городского округа за 2012 год В 2012 году координация деятельности подведомственных муниципальных бюджетных учреждений культуры осуществлялась управлением культуры... |
|
Поколению, которому сейчас за 40, было проще начинать бизнес в эпоху... Поколению, которому сейчас за 40, было проще начинать бизнес в эпоху Перестройки – только вдумайтесь (!) – не было налоговой инспекции,... |