Болезни неофита - церковные болезни.
1. Нежелание взрослеть, духовно возрастать – неверное отношение к духовничеству и послушанию.
См. раздел «Взросление пасомого».
Нежелание больше узнавать, читать, заниматься самообразованием. Ведь именно от невежества, от незнания происходит множество суеверий, неверное понимание основ духовной жизни и проч.
С этим нежеланием духовно возрастать тесно связано такое явление, как неверное отношение к духовнику, когда человек на мельчайшие обстоятельства своей жизни испрашивает благословение, возлагая при этом всю ответственность на духовника (старца). Это некая пародия на древнее монашеское беспрекословное послушание, игра в послушников и старцев. При этом неофит обычно сталкивается не с хорошим духовником, а с псевдостарцем – см. раздел «Ложные старцы».
Суть послушания – в духовном возрастании послушника, в его духовном взрослении.
«Безответственность, желание совершенно никаким образом не отвечать за свою жизнь часто приводит к поиску старчества. Многие люди в поиске сверхъестественного, ждут, чтобы старец что-то говорил, открывал, прозревал и волю Божию человеку показывал. А за неимением старца прихожане из многих священников насильно пытаются сделать некое уродливое подобие якобы старчества, духовнических якобы отношений старца и духовного чада. Вместо того чтобы жить духовной жизнью, человек приходит к священнику с тем, чтобы полностью взвалить на него всю ответственность за свою духовную жизнь. И поэтому эти бесконечные, - батюшка, благословите на то, на се, на пятое-десятое, - являются не желанием жить по воле Божией, а желанием вообще никогда ни за что не отвечать» (свящ. А. Уминский)
Игумен Петр (Мещеринов). «Нужнее всего духовник в новоначалии, когда человек только входит в Церковь и постигает азы духовной жизни. Здесь духовник — заботливый опекун и учитель. Цель этого учительства одна: дать новоначальному христианину правильное направление роста, чтобы он совершался именно церковно, не уклоняясь ни в около- и псевдоцерковные подмены, ни в лжеаскетический ригоризм, ни в релятивизм и т.д. Затем, по окончании новоначалия, отношения несколько меняются: они становятся как бы более "на равных" — не в смысле фамильярности или отмены иерархического чина, а внутренне: человек взрослеет, ему и большая свобода, и большее доверие, и меньшая опека, меньшее количество правил, советов, наставлений и проч
2. Поиск чудес, чудотворцев, прозорливцев, благодатных (прелестных) ощущений.
Часто проявляется эта болезнь в ложном мистицизме. Особенно на это падки представительницы прекрасного пола как существа более романтичные, быть может; эмоционально окрашены все их переживания, часто начинают приписывать разными мелочам, подчас будничным, в жизни своей проживаемого дня некое нравственное значение: «К чему бы это, а что сие значит? Видимо Господь подсказывает мне делать то-то и то-то». Начинают сопоставлять даты, дни, месяцы, недели и года: появляется своеобразная мистика чисел, доходящая порой чуть ли не до оккультизма.
См. раздел «Прелесть».
3. Желание замкнуться в своем мирку, радикальное изменение отношение к жизни вообще.
Часто люди, едва уверовавшие, коренным образом меняют отношение к самим себе. Вместо того чтобы подтянуться, оправиться, следить за своей чистотой, за внешним своим видом, новообращенный мысленно залезает в ту пещеру, где спасались и спасаются, по его мнению, Божии люди. Нечесаная голова, немытые уши, расхлястанная одежда, сутулость осанки, вечный траур под ногтями, давно немытое лицо - вот всем знакомый портрет философствующего юноши-христианина, выходя на лютый мороз, забывая шапку-ушанку, он говорит: «Бог милостив», - не замечая, что немилостивые симптомы менингита начинают сковывать его мозг. Отсутствие духовной рассудительности, отсутствие здорового отношения к своему естеству - вещь совершенно неправославная: скорее это эскапизм, какой-то извращенный буддизм, - как угодно назовите, - но только не православие.
4. Желание всех учить, воцерковить всех из-под палки.
Неофиту свойственно учить. Подробнее см. в разделе «Об учительстве».
В отношении к ближним у новообращенных наблюдается следующая ошибка. Они стремятся просветить всех и всякого, попадающегося на их пути. Начинается своего рода духовное «инквизиторство». Если совершенного христианина характеризует осторожность, тактичность, чуткость, нежелание подавить чью-либо свободу, новообращенный напоминает танк, наезжающий и подминающий под себя слушателей. Лучшая картинка, характеризующая новообращенного: хватает человека, ждущего своей очереди в общественный туалет, откручивает пуговицы на его сюртуке и проповедует ему, игнорируя его не столько нравственное, сколько физическое состояние. При этом человек становится сухим и черствым рационалистом. Типичным пример: нежелание проводить в последний путь, скажем, умершего сродника, который не являлся церковным человеком. Т.е. новообращенные часто называют безбожниками близких людей, бывают парадоксально черствы, близоруки, эгоистичны по отношению к ним. Часто рвут родственные, дружеские связи слишком решительно, ибо не соблазн дышит на них, но непонимание и горечь обиды. Здесь такт, мягкость, светлое общение с человеком гораздо более плодоносны, чем подобный ригоризм.
Церковные болезни тяжелы. Люди, ими болеющие, доставляют много скорбей окружающим и в первую очередь своим домашним. Людям, далёким от Церкви, они затрудняют дорогу в неё. Человек, искренне интересующийся религиозной жизнью, увидев такого святошу, по нему сделает заключение о всей Церкви. Конечно, можно ему долго объяснять что, как нельзя судить о музыке по попсовым шлягерам, а о живописи по комиксам, так и о Христианстве мы должны судить по христианским святым, а не по первому попавшемуся прихожанину. Можно говорить ему о том, что история Церкви бывает красивой только в плохих книжках. Что в жизни всё гораздо сложнее. Или наоборот проще. Но бывают такие встречи с восторженными христианскими пионерами, раны от которых очень долго не заживают.
Нельзя назвать нормальным человека, который заявляет: “Это, мол, старцы помолились, чтоб телевидения у нас не было, потому что оно душу развращает, вот Останкинская башня-то и сгорела!”. То, что при этом заживо сгорели три человека, очевидно, и было результатом их благой молитвы.
Или: “Как! Ты держишь дома собаку? Это же скверное животное! Тебе нельзя причащаться!” Знал бы Святейший Патриарх, у которого дома не одна, а целых две дворняжки, что причащаться ему нельзя!
Или: “Ты постоянно болеешь видно, у тебя много грехов. Тебе надо покаяться!” Я вполне готов предположить, что Книгу Иова они не читали, и о друзьях Иова они не слышали. Но о русских православных святых, которые болели всю жизнь и от слабости иной раз не могли пошевелить рукой, должны бы знать. По их логике Амвросий Оптинский и Игнатий Брянчанинов самые отъявленные грешники. Святитель Иоанн Златоуст в первой беседе о статуях приводит восемь (!) различных причин, по которым болеют христиане. Не худо бы с ними ознакомиться.
5. Осуждение всех и вся
Неофиту очень свойственны две вещи: болезненное осуждение всех и вся, - ибо все мы, так или иначе, сталкиваемся с нарушениями внешних форм; вот эти нарушения вызывают крайнее осуждение. Ярче всего это качество неофита видно из его отношения к неправославным людям. Неофит уверен в их погибели, и даже часто злорадно желает ее всем, что проявляется, в частности, в построении высчитываемых конструкций типа: ага, пошли в Норд-Ост, нечестивцы, вместо того, чтобы молиться - вот вам; или: ага, теракт в Америке - так вам и надо, антихристы.
6. Уход в псевдоправославие - принятие второстепенного за главное, подмена главного второстепенным. Нарушение иерархии ценностей. См. документ «Рассудительность. Иерархия ценностей».
- обрядоверие – см. раздел «Обрядоверие»,
- суеверие – см. раздел «Суеверие»,
- оккультизм – см. раздел «Оккультизм»,
- движение (борьба) «псевдоревнителей» (псевдозилотов) за чистоту православия, строжайшее исполнение буквы закона (канонов) (при грубейшем нарушении его духа), борьба с внешним врагом в лице мирового правительства (масонами, жидами), эсхатологические страхи – см. раздел «Современные церковные заблуждения».
Обрядоверие.
Неофит увлекается внешней обрядовой стороной. Ладно если, только внешней обрядовой, но все-таки церковной. Но зачастую и внецерковной, никакого отношения к Церкви не имеющей – суеверия или псевдохристианство.
Псевдохристианство – когда второстепенное выдается за главное. См. раздел «Иерархия ценностей».
Обрядоверие – вера в обряд, а не в Бога. Главное – правильно совершить обряд. Это магизм. Обрядоверие – это точное исполнение внешних церковных предписаний, как фарисеи и книжники с точностью до мелочей исполняли закон, но главное оставили и распяли Христа («Оцеживали комара, но поглотили верблюда», «Буква убивает, дух животворит»). Подробнее об этом см. документ «Духовная жизнь. Нравственность и духовность», «Духовная жизнь. Подвиги – не цель, а средства», «Духовная жизнь. Когда труды (средства) принимаются за цель, тогда они приносят вред».
Суеверие – ложная вера.
Все это предрассудки.
На практике обрядоверие и суеверие тесно переплетены между собой.
Они связаны с потребительским отношением к христианству, к Богу. Бог, обряд, иконка, святнька нужны лишь для того, чтобы удовлетворить сиюминутные земные желания. У вас есть пробелы со здоровьем, дома, в семье, на работе? Вам нужна работа здоровье, деньги, жена, машина? – Обращайтесь к нам – молитесь тому-то святому или читаете такой-то псалом, заказывайте молебны, купите именной кирпичик, земельку, иконку и т.д. Все это возводится в ранг оберегов и талисманов. Это уже чистый магизм и язычество.
См. также - Элементы магизма, суеверия, обрядоверия.
Вот уже двадцать лет, как по телевидению, в журналах и газетах немало рассказывается о вере, христианстве, о Церкви. Не говоря уже о том, что, слава Богу, возрождаются храмы, люди могут услышать слово о Православии. Но каково это слово? О чем оно? К сожалению, проповедь о Христе сегодня, не всегда первое дело во внутренней шкале ценностей, в том числе, и у нас, священников. Забывая о главном, мы не исполняем миссии, к которой призваны: приводить человека ко Христу. В результате, о православной вере большинство наших соотечественников знает лишь то, что это вера предков, что когда наступает пост, не надо есть мясо, молоко и яйца, что на Крещение надо купаться в проруби и взять воду из церкви, что на Пасху красят яйца и пекут куличи, что молодым хорошо бы обвенчаться, а покойников надо бы отпеть. К сожалению, СМИ, особенно светские, весьма охотно подхватывают именно эту простую и понятную им информацию о Православии и развивают ее уже до совершенно гипертрофированных и прямо антицерковных форм. Этот-то «закон Божий», эти «основы православной культуры» очень успешно преподаются сегодня большинству народа как раз через главного ментора и воспитателя современного человека — телевидение и другие СМИ. В итоге люди, ничего не знающие о Боге или имеющие о Нем самые смутные, ложные представления, научаются купаться в проруби, креститься у икон, ставить свечи, и все это — без Христа. На наших глазах создается суррогат религии, который выдается за Православие. И люди входят в эту странную религию, потому что не имеют реального представления о том, что такое Церковь на самом деле. Последствия этой псевдорелигиозной жизни без живого общения с Богом очевидны как для человеческой души, так и для национально-религиозного сообщества: это строительство дома на песке.
Для многих людей элементарнейший акт возжигания свечей в храме является, чуть ли не самым основным в их духовной жизни. (Это все равно, если бы человек, желающий купить ювелирное изделие, ограничился бы только тем, что выкрутил бы в ювелирном магазине дверную ручку и, по уши довольный, даже не заходя в магазин, отправился бы домой, гордясь приобретением). Многие сводят христианство к внешним обрядам, к внешней церковной жизни и удовлетворяются этим, при этом не зная даже, что такое покаяние, смирение, очищение сердца.
«Я вижу, что диавол придумал новую западню для того, чтобы уловлять людей. Диавол внушает людям помыслы о том, что, если они выполняют какой-то данный ими обет, к примеру едут в паломничество в святое место, значит, духовно они находятся в порядке. И вот часто видишь, как многие паломники с большими свечами и с серебряными подвесками, которые они обещали привесить к той или иной чудотворной иконе, едут по монастырям, по святым местам, вешают там эти серебряные подвески, осеняют себя широким крестным знамением, утирают навернувшиеся на глаза слезы и этим довольствуются. Эти люди не каются, не исповедуются, не исправляются и тем самым радуют тангалашку» (Паисий Святогорец)
Формы Богопочитания рождаются "от избытка сердца". Полнота опыта и чувства желает воплотиться не только в мысль, не только в слово, но и в - жест. По справедливому замечанию К. Леонтьева - "Та мистика и не настоящая, которая не нашла себе материальных форм!"
Обряд – форма содержания. Так нужна ли форма для содержания? Но видел ли кто содержание без формы? Знает ли кто мысли, не воплощенные в слова? Встречал ли кто любовь, пугающуюся жестов? Когда влюбленный дарит девушке цветы - никто не считает, что это "пустая формальность".
Люди, как-то верящие в Бога, но не верящие в Церковь, например, теософы, обычно говорят: “Неужели Богу нужны обряды? Зачем эта формальная сторона? Нужна только любовь, красота и человечность”.
Человек, влюбленный идет к девушке и, видя по дороге цветы, срывает их, или покупает, и несет их к ней, совсем не считая, что это только “формальная сторона”. Это и есть идея церковного обряда.
Любовь к Богу естественно порождает красоту и человечность обряда, воспринимаемого, как цветы, приносимые к ногам Божиим. Вера есть любовь и суть христианства – влюбленность в своего Бога и Господа и тем самым ощущение, что на земле осталось и живет его Тело – Церковь. Как же могут эти ощущения не выразить себя во внешних действиях, которые мы называем обрядами?
Если же существует одно внешнее, т.е. мертвое действие, то тогда не только в христианстве, но и во всех человеческих сферах, например, в научной, оно будет только бесплодным обманом себя и других. Но говорить об этом — означает ломиться в настежь открытую дверь. Это каждому ясно.
Формализм или, что еще хуже, ханжество, т.е. формализм подсахаренный, не есть христианство, и каждый из нас, уже числящийся христианами, должен проходить этот длинный и узкий путь от нехристианства к христианству, от мертвых цветов к живым.
Традиция, завещанная нам "Святой Русью", лишь одна - это не освящение куличей и не катание яиц. Это - традиция всецелого служения Христу. Если мы не расслышали этого, самого главного ее увещания - к нам относится предупреждение Жана Дюшена: "От регулярного хождения в курятник не становишься курицей, и от посещения храма по воскресеньям не становишься христианином". Как мы помним, в христиане не "записываются", ими становятся через труд духовного рождения.
В богатстве наших преданий мы можем потерять из виду Того, к Кому они нас ведут. Об этом предупреждал митр. Антоний: "Что мне кажется еще страшнее, это то, что можно называться христианином и прожить всю жизнь, изучая глубины богословия, - и никогда не встретить Бога. Участвуя в красоте богослужения, будучи членом хора или участником служб - никогда не прорваться до реальности вещей... Вот мне всегда ударяет в душу наше богослужение на Страстной. Вместо креста, на котором умирает живой Человек - у нас прекрасное богослужение, которым можно умиляться, но которое стоит между грубой, жуткой трагедией и нами... В каком-то смысле красота, глубина нашего богослужения должны раскрыться, надо прорвать его, и через прорыв в нашем богослужении провести каждого верующего к страшной и величественной тайне того, что происходит".
У. Джеймс, описывая многообразие религиозного опыта, приводит историю одного обращения: "Я увидел, что нагромоздив перед Богом мои благочестивые подвиги, посты и молитвы, я ни разу не подумал за это время искренне о Боге".
«Обряд и закон удобнее, чем человек, они бесстрастны и безжизненны. Тогда нет нужды жалеть человека, уходящего от церкви, тогда незачем считать себя ответственным за этот уход, тогда можно веровать в Бога и искренне считать себя христианином, не исполняя учения Господа. И мы преклонились перед обрядом и законом; около них движется наша мысль, наша борьба. Мы чутки к обидам, которые им наносятся. К обидам же, наносимым человеку, слепы и глухи» (свящ. С. Щукин). Очень легко забыть о том, что обряд ведет человека к Богу, а не к своему исполнению, и что ведет он именно человека.
Не случайно среди монахов почти не бывает детей духовенства. Для последних Церковь и литургия слишком привычны, радикализм Евангелия притерт. И в житиях святых не так уже часто встретишь основателя нового монастыря, выросшего в священнической семье. Преп. Серафим приходит из купцов, преп. Сергий - из бояр, среди оптинских старцев можно было встретить бывших офицеров... Если на эти "детали" обратить внимание - нетрудно заметить, что чаще всего монашеский аскетизм обновлялся в истории Церкви воспитанниками мирских, а не священнических семей. Из среды мирян вновь и вновь вставали те "неучи", что, по слову Августина, "похищали Небо".
Среди сегодняшних проповедников православия в России очень много людей, который верят не в Бога, а в русское православие. Они не молятся Троице, но, оставаясь атеистами и коммунистами, все же пишут о том, что хуже католичества нет врага для России. Они любят не столько Христа, сколько саму веру, любят проявление веры у других людей (большей частью у своих предков и отчасти - у современников)
Многих прихожан надо просто «купать» во время водосвятного молебна, слова «капля освящает море» не для них – дескать, меня водой облили – теперь и здоровье будет, и грехи простятся.
Многие неофиты воспринимают христианство как некую магию, обрядоверие: надо сделать то-то и то-то, чтобы осуществилась какая-нибудь земная цель (например, вычитать акафист или поставить свечку перед экзаменом, или, что еще хуже, ставить условия типа: если сдам экзамен, то поставлю 10 свечей). Этим людям нужно чудо. Из какого источника оно придет - им неинтересно. Им все равно, в какой храм идти или какому богу ставить свечку... Для них Христос - это Кашпировский первого столетия.
В чем коренное различие магизма и церковной традиции? Церковь в первую очередь ставит своей целью подготовку человека к вечности через очищение души. Таинства и обряды сопутствуют человеку на этом пути, но не являются ни самоцелью, ни гарантией успеха. Магизм же примитивен. Все его потребности обращены на комфортный быт, на земное. Причем проблема духовного усовершенствования не затрагивается. Магизм усмотреть несложно. Он начинается там, где все легко укладывается в простые правила и беспроблемные советы. Вот простые примеры: «Чтобы успешно шла торговля, нужно освятить офис», «Чтобы ребенок не болел, нужно его крестить»…
Магическое сознание глубоко присуще ветхому человеку. Для очень многих православие
|
