советское государство должно учитывать интересы всех жителей страны, более того, он предлагал «дать права всем классам населения». Заявляя, что «государство для всех», Сольц подчеркивал, что «мы не заинтересованы в том, чтобы часть населения жила чувствами гражданской войны»2 (выделено мной. — А. К.)
Между тем ряд делегатов, например Садовская, Флиор и другие, в резкой непримиримой форме выступили против статьи Сольца. Флиор заявил: «Я соглашусь с тов. Сольцом только в одном: правительство должно думать о населении в том смысле, кого посадить в тюрьму и кому дать льготы... Правительство СССР не может одинаково говорить обо всем населении, когда вопрос касается революционной законности, оно не может не делать разграничений между той частью населения, которая является руководителем государства, т. е. рабочим классом и беднейшим крестьянством, и остальным населением»3.
Теперь мы хорошо знаем, что формула революционной законности чревата беззаконием в обществе вообще, что всякое требование , кары по отношению к части общества может обернуться беззаконием, лагерями, тюрьмами, а в конечном итоге — массовыми репрессиями, поэтому люди сегодня так отстаивают принципы правового государства.
Изучая, осмысливая с позиции исторической правды документы XXII губпартконференции (документы нефальсифицированные, ибо протоколы велись, бюллетени редактировались сторонниками «новой оппозиции»), вновь и вновь возвращаешься к личности Г. Е. Зиновьева, пытаешься понять, почувствовать, реконструировать образ, социально-психологический портрет этого ближайшего соратника В. И. Ленина.
Член партии с 1901 года, член Центрального Комитета с 1907 года, член Политбюро с 1921 года (кандидат с 1919 года), Зиновьев несомненно пользовался доверием Ильича. Он открывал XIII съезд РКП(б) — первый съезд без Ленина, выступал на нем с политическим докладом ЦК РКП(б). Он внес существенный вклад в борьбу против троцкизма. Его авторитет в Ленинградской партийной организации был велик. Можно даже сказать о культе его личности среди партийного, комсомольского, советского, хозяйственного актива Ленинграда и губернии. С конца ноября 1917 года Зиновьев возглавляет Петросовет. Приходят и уходят секретари Петроградского — Ленинградского губкома ВКП(б). Только с июня 1920 года (с момента объединения Петроградской городской и губернской партийных организаций) их сменилось несколько — С. С. Зорин, М. М. Харитонов, А. Н. Угланов, И. Н. Смирнов, П. А. Залуцкий. Неизменным оставался только председатель Петросовета — Ленсовета.
И хотя формально Г. Е. Зиновьев был только членом бюро губкома РКП(б), членом Северо-Западного бюро ЦК РКП(б), фактически он осуществлял руководство городом и уездами. Его влияние, его авторитет базировались на определенных экономических и социальных реалиях.
К концу 1925 года ленинградская промышленность приближалась к Достижению довоенного уровня, началось частичное перевооружение таких заводов, как Ижорский, Металлический, Северной судоверфи. Набирал темпы выпуска тракторов типа «Фордзон» завод «Красный путиловец». Балтийский завод торжественно отметил закладку четырех лесовозов: «Иосиф Сталин», «Григорий Зиновьев», «Михаил Томский», «Алексей Рыков». Развернулась рационализация и модернизация текстильных предприятий — комбинатов им. Халтурина, «Советская звезда», Невской бумагопрядильни, фабрики Торнтон.
Разрабатывались планы благоустройства бывших окраин, постройки там новых жилых домов для рабочих Нарвской, Невской застав. Были проведены первые выставки с обсуждением проектов строительства домов культуры.
В это же время губисполком разрешил Ленинградскому отделению главнауки «отпустить» Ростовскому и Севастопольскому музеям, музею г. Эривани (Армения) ряд ценных произведений искусств из музейного фонда Эрмитажа, Юсуповского особняка и Румянцевского музея. В Севастопольский музей было передано 34 картины Верещагина, Бенуа, Серова, Кустодиева. В Эривань — картины западноевропейской школы. В Ростовский музей — старинный фарфор и бронза.
Но в те годы изобразительное и прикладное искусство в основном волновало небольшой слой интеллигенции. В центре же внимания партийной, советской, комсомольской общественности стояли другие вопросы. И главный из них: за кем идти, кому верить? Зиновьеву или Сталину?
Личная позиция Г. Е. Зиновьева на XXII губпартконференции в значительной степени определила дальнейшее развитие «новой оппозиции», но уже на основе фракционности.
Касаясь освобождения П. А. Залуцкого от обязанностей секретаря Ленинградского губкома РКП(б), Зиновьев познакомил делегатов с постановлением бюро Губкома РКП(б) от 27 сентября 1925 года. «Слушали: о работе тов. Залуцкого. Постановили: ввиду ухудшившихся отношений между тов. Залуцким и ЦК РКП(б) войти на пленум губкома с предложением: признать необходимым, что тов. Залуцкому нужно перейти на другую работу». И далее Зиновьев добавил, что сам Залуцкий просил перевести его на другую работу. «Бывает иногда такие организационные трения, которые в интересах партии лучше оставить в пределах узких коллегий».
Вот уж действительно, полуправда иногда оказывается сродни лжи. Два обстоятельства предшествовали освобождению Залуцкого. Первое: в сентябре 1925 года П. А. Залуцкий отчитывался в Оргбюро ЦК РКП(б) о работе Ленгубкома. Он «сделал слабый доклад». «Дело в том, — говорил впоследствии Михаил Павлович Томский, — что у ленинградской организации по отношению ЦК существовало уже в то время такое предубеждение: во-первых, мы не какая-нибудь Калуга или Тула, чтобы в общем порядке доклады делать, а во-вторых, чего ни расскажи в ЦК, — все ладно»1.
Вопрос о снятии Залуцкого с секретарей губкома решался непросто. Так, первоначально на бюро губкома РКП(б) большинство было за снятие, а 9 человек — против. На собрании организаторов районов голоса разделились почти пополам: 16 против снятия и 19 за освобождение.
После этого вопрос о Залуцком вновь был вынесен на заседание бюро губкома. На нем присутствовал председатель ЦКК В. В. Куйбышев. И только тогда было принято решение о снятии П. А. Залуцкого, то самое решение, о котором Зиновьев информировал делегатов XXII губпартконференции.
Петр Антонович Залуцкий, тогдашний секретарь губкома РКП(б) — личность колоритная. В 1925 году ему было 48 лет. Из рабочих, русский, но свободно говорил и писал по-польски. Был принят в партию харбинской социал-демократической организацией в 1907 году, затем примыкал к эсерам-максималистам, вел партийную работу в Чите, с 1911 года — в Питере. Пять раз подвергался арестам, два раза высылался в Иркутскую и Вологодскую губернии. Активный участник революций 1917 года, в гражданскую войну — комиссар бригады. С 1922 по 1925 год в Питере. О неординарности его характера свидетельствуют два факта.
Первый — в конце 1922 года Д. А. Саркис (зав. орготделом губкома) предложил Залуцкому заполнить личный листок учета кадров для ответственных работников на предмет отсылки в ЦК партии. Залуцкий наложил на учетном листке резолюцию: «Залуцкий без характеристики и без личных (листков учета. — А. К.) к советским чинам не хочет идти по рангу партийных чиновников, если его так не знают без формуляра. Поэтому ничего писать не буду». А на личном листке наискось начертал: «Партия Залуцкого знает». Три года спустя он собственноручно заполнит личный листок, причем запишет должность: секретарь губкома ВКП(б) и Северо-Западного бюро ЦК; время оставления работы: 1-1926 г.; кем снят с работы — съездом. Но два последних ответа не соответствовали действительности1.
Следует отметить, что нарушения внутрипартийной демократии шли как со стороны ЦК, так и со стороны «новой оппозиции». Сталин пытался оказать давление на распределение функций между пятью вновь избранными секретарями Ленинградского губкома РКП(б).
В свою очередь, сторонники Зиновьева, помимо райкомов партии, стали собирать на квартирах собрания своих единомышленников, где давалась искаженная информация о снятии П. А. Залуцкого. Несогласные с ней ленинградские коммунисты направили в ЦК и ЦКК РКП(б) заявления по этому поводу.
От фракционности — к открытой схватке
Можно сказать вполне определенно, что к середине декабря 1925 года «новая оппозиция» эволюционировала от оппозиционности к фракционности.
Это ярко проявилось на XIV съезде ВКП(б). Содоклад Г.Е. Зиновьева не являлся нарушением уставных норм и регламента съезда. Согласно последнему, каждая группа делегатов свыше 40 человек могла выставить своего содокладчика. 43 делегата Ленинградской организации РКП(б) просили слова для содоклада Г. Е. Зиновьева. Заметим, что подписи самого Зиновьева среди них нет.
Сейчас отдельные исследователи называют этот съезд «склочным». Позволю себе не согласиться с этим мнением. Это был обычный съезд, с обычными дискуссионными выступлениями. Реакция многих делегатов на содоклад Зиновьева однозначна: М. Н. Рютин: «Мы имеем здесь, по существу, оформленную фракцию». П. П. Постышев: «Лучшего, чем этот содоклад, нам наши враги никогда не желали бы». А. И. Микоян: «Содоклад же обозначает противопоставление своей линии линии ЦК... Мы не хотели, чтобы наши вожди передрались на глазах у наших врагов. Пусть передерется хотя бы Угланов с Евдокимовым (первые секретари Московского и Ленинградского губкомов партии. - А. К.). Это имеет другой смысл. Но будет гораздо хуже, если передерется Зиновьев с Бухариным и другими... Здесь, товарищи, выступали с докладами тт. Зиновьев и Бухарин. Во что вылилось их выступление? Это есть по сути дела взаимное раздевание вождей, взаимное разделение вождей, взаимное оголение: вот у тебя то-то и то-то, у тебя это и т. д. Вы думаете, мы не знаем, кто такой Сталин, Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев и другие? Мы очень хорошо это знаем. Ильич дал каждому из членов нашего руководящего коллектива справедливую оценку. Но дискредитировать наших вождей перед мелкобуржуазной массой — зачем это?».
Перечитывая, анализируя, сопоставляя статьи сторонников и противников «новой оппозиции», ясно представляешь: несомненно суть спора не только в личных разногласиях и амбициях. Она заключалась в различных определениях характера переживаемого страной исторического момента, в разных подходах к перспективам дальнейшего развития страны.
Зиновьев и его единомышленники связывали возможность построения социализма в одной стране с победой мировой пролетарской революции, трактовали НЭП в основном как отступление, не осознавали роли и значения государственно-капиталистических предприятий в восстановлении промышленности страны, недооценивали середняка и переоценивали кулацкую опасность. Обратимся к документам. Из содоклада Г. Е. Зиновьева на XIV съезде партии: «... Пусть мне докажут, — говорил он, — что в большевистской партии был когда-нибудь период, когда статьи вроде статьи Богушевского без всякого ответа могли гулять месяцами; я такого периода не помню; я знаю историю партии, —
|
