АЛЛА КИРИЛИНА
НЕИЗВЕСТНЫЙ КИРОВ
ББК 84. (2Poc-Рус) 6 К 43
Исключительное право публикации книги принадлежит «Издательскому Дому „Нева“». Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.
Кирилина А.
К 43 Неизвестный Киров.— СПб.: «Издательский Дом „Нева“», М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - 543 с. - (Архив).
ISBN. 5-7654-1483-4
ISBN 5-224-02571-0
Основой книги является жизнь и деятельность одного из ближайших соратников Сталина, блестящего оратора, любимца партии — Сергея Мироновича Кирова, чья трагическая гибель пополнила список загадок века. В этом году ему бы исполнилось 115 лет. Автор на огромном фактическом материале, из закрытых архивов страны, раскрывает основные этапы становления этой незаурядной личности, показывает сильные и слабые стороны его характера. Книга, написанная в полемическом жанре, разоблачает мифы, легенды, сложившиеся о Кирове после его смерти, попытки преувеличить его роль в событиях тех лет. Перед читателем предстанет новый, неизвестный Киров.
ББК 84. (2Рос-Рус) 6
ISBN 5-7654-1483-4
ISBN 5-224-02571-0
© А. Кирилина, 2001
© «Издательский Дом „Нева“», 2001
© «ОЛМА- ПРЕСС», оформление, 2001
ПРЕДИСЛОВИЕ
Личность Сергея Мироновича Кирова таит много загадок. «Любимец партии», «наш Мироныч» — говорили о нем одни. «Недоучка», «серая посредственность», «средний бюрократ» — проскальзывало в выступлениях тех, чьи интересы столкнулись в борьбе за власть. Что тут от преклонения, а что от зависти? Вокруг его имени и особенно трагической смерти создавались и продолжают возникать легенды, циркулируют слухи, порождаются версии.
Новый виток в распространении мифов о Кирове дали публикации материалов, которые длительное время были скрыты не только от массового читателя, но и от большинства специалистов-историков в так называемых особых фондах, папках, спецхранах.
Кирову посвящено много книг: монографии, воспоминания, однотомники его статей и речей, художественные произведения. Но в Основной массе они страдают теми же недостатками, которые характерны для всей исторической литературы прошлых лет: слабая источниковедческая база, недостаточное знакомство с документами, опубликованными на Западе, некритическое восприятие мемуаров и документов.
В 1960-е годы вышел ряд неплохих книг, посвященных Кирову. Среди них книги С. В. Красникова «Киров в Ленинграде», С. Синельникова «Киров», В. Дубровина «Повесть о пламенном публицисте» и другие. Но до сих пор нет биографии Кирова. Во многих изданиях, особенно 30—40-х годов, он представлен как герой, победитель, любимец масс. Думается, что это не всегда соответствовало действительности.
Мы мало знаем об ошибках, просчетах, заблуждениях, сомнениях Кирова. Еще меньше о нем, как о человеке, со всеми его сильными и слабыми чертами характера, мягкостью и жестокостью, любовью и ненавистью. Поэтому мне хотелось бы рассказать читателю о таком не известном ему Кирове.
Раньше современники чаще всего переоценивали роль и значение Кирова, рисовали его только в розовых тонах. Сегодня отдельные публицисты, абстрагируясь от реалий, переживаемых страной после Великого Октября, навязывают новый образ Кирова— «завистника», «ярого поклонника красного террора», «разрушителя старых традиций». При этом игнорируется необходимость серьезного специального исследования, критического анализа доступных документов, соответствующей литературы, тщательного изучения фактов.
Изучение личности Кирова осложняется тем, что сегодня нет более или менее полного объективного сборника его статей и речей. То, что издано в недавнем прошлом, не дает современному читателю полного представления о них, так как имело место произвольное составление и редактирование кировских речей и статей.
Дабы не быть голословной, приведу всего три примера. До сих пор нигде никогда полностью не публиковались статьи Кирова, изданные в «Тереке». Это порождало мнение о якобы кадетской позиции Кирова в эти годы. Возможно, он заблуждался и ошибался. Но почему не издать эти статьи, не дать читателю возможность самому познакомиться с журналистским наследием Кирова?
Лишь одна статья «Простота нравов» вошла во все издания речей и статей Кирова и то, наверное, только потому, что он подписал ее псевдонимом «С. Киров».
Еще более странным выглядит редактирование кировских статей: вставляются и убираются целые фразы. Так, в 1-м томе под редакцией Б. Позерна, охватывающем период 1912—1921 годов и изданном в 1935 году, речь Кирова на заседании Владикавказского Совета рабочих и солдатских депутатов 4 (17) ноября 1917 года звучит так: «Товарищи! На меня выпала честь присутствовать от Владикавказского Совета рабочих и солдатских депутатов на II Всероссийском съезде Советов. Исключительные обстоятельства, сопровождавшие созыв съезда, привлекли к нему внимание всей России. Но ни одно из тех сообщений, которыми пользовались мы здесь, не отражает, я утверждаю это, и сотой доли творящихся событий!
Победы врага на Балтийском море вызвали замешательство в рядах Временного правительства, замешательства, сказавшегося прежде всего в том, что оно тотчас решило отдать в жертву сердце революции — Петроград и переехать в Москву и оттуда в безопасности править Россией и фронтом!»
В однотомнике «Избранные статьи и речи Кирова», М.: Политиздат, 1957, эта речь Кирова представлена так: «Товарищи! На меня выпала честь присутствовать от Владикавказского Совета рабочих и солдатских депутатов на Втором Всероссийском съезде Советов — этом парламенте рабочих и крестьян. Исключительные обстоятельства, сопровождавшие созыв съезда, привлекли к нему внимание всей России. Но я категорически утверждаю, что все те сведения, телеграммы, которые питали нас в дни переворота, ничего общего с действительным ходом Великой революции не имеют. Так называемое Временное правительство, в тяжелые дни, переживаемые Россией, решило покинуть сердце русской революции — Петроград, изменить ему. Буржуазия всех мастей с Родзянко во главе возрадовались этому решению, видя в гибели Балтийского флота и революционного Петрограда спасение цензовой России и похороны Революции. Но подлинная революционная демократия своевременно по достоинству оценила этот дьявольский замысел и решительно воспротивилась ему».
Всего, что выделено мной, нет в самом первом издании «С. М. Киров. Статьи и речи. Том I. 1912—1921 гг.». И не могло быть. Речь Кирова 4 (17) ноября 1917 года печаталась по газете «Горская жизнь» от 7(20) ноября 1917 года. И это соответствовало взглядам Кирова, которые он проповедовал в 1917 году. Более того, он просто не мог, будучи опытным оратором, выступая перед многонациональными полуграмотными депутатами Владикавказского Совета, произнести столь «напыщенную» речь, которая приводится в однотомнике 1957 года.
Кстати, в этот однотомник не вошли многие статьи и речи Кирова, имеющие принципиальное значение. Среди них: различные наказы и обращения к народам Терской области, выступления на митингах в Астрахани в июле 1919 года, документы, опубликованные в 1935 году: приказы Временного революционного комитета в Астрахани, прямые переговоры с Ю. П. Бутягиным, важнейшие выступления Кирова по внутрипартийным вопросам 4 марта и 19 октября 1926 года и т. д.
Общеизвестно, что при жизни Кирова собрания его речей и докладов не издавались, а печатались только в газетах или отдельными брошюрами. Киров никогда полностью не писал текст своих выступлений, но всегда перед тем, как напечатать их в газетах, прочитывал и «визировал», и на этот счет есть специальные указания. Но заседание Владикавказского Совета 1917 года не стенографировалось. Поэтому исследование кировских речей и докладов требует внимательного их изучения и имеет огромное значение для понимания формирования его личности, познания еще не известного нам Кирова.
Трагическая гибель Кирова сделала его своеобразным национальным героем, его прославляли, им восхищались, ему во многом приписывали главную, организующую роль, а после XX съезда КПСС сделали главным соперником Сталина.
Между тем расширение допуска к архивам, в том числе изучение документов фондов Сталина, Кирова, Куйбышева, Орджоникидзе, Политбюро, почти сплошной просмотр фондов Ленинградского партийного архива, Центральных государственных архивов Октябрьской революции в Москве и Ленинграде, изучение фондов архивных кадров многих ленинградских заводов, доскональное изучение архивов музеев Сергея Мироновича Кирова в Ленинграде и Уржуме, поквартирный опрос жильцов домов, где жил его убийца Леонид Николаев, записи бесед с бывшими охранниками Сталина и оперативными уполномоченными УНКВД по Ленинградской области позволили мне собрать огромный архив. Это дало возможность ввести в оборот значительное число новой фактуры — в основном документального характера.
Признаюсь, это было нелегко. Некоторые публицисты называли меня «иудой», продавшейся за тридцать сребреников. Другие — в частности, Антон Антонов-Овсеенко — заявляли, что я «выполняю чей-то заказ», что мне почему-то первой был открыт доступ к документам, что есть факты, которые я знаю, но они «не вписываются в заданную схему» и я нигде их не упоминаю, даже в монографии, «вышедшей на Западе». Ну а более высокопоставленные чиновники — архитекторы перестройки — вообще заявляли, что «запретят меня печатать», если я буду отстаивать версию убийцы-одиночки.
К сведению всех моих противников и оппонентов. Я не выполняю ничей заказ. В 1952 году, после окончания Ленинградского государственного университета, тогда он носил имя А. А. Жданова, я по распределению вместе с несколькими товарищами с курса попала в музей Сергея Мироновича Кирова, который тогда занимал особняк балерины М. Ф. Кшесинской. И занялась изучением жизни и деятельности Кирова.
Именно тогда я почувствовала глубокую благодарность к моим университетским учителям: Сигизмунду Натановичу Валку, Рахили Николаевне Лебединской, Владимиру Владимировичу Мавродину, Семену Бенециановичу Окуню, которые научили нас, вчерашних десятиклассников, вникать в факты, оценивать, анализировать, сопоставлять их, связывать прошлое и настоящее, проникать в суть явления, видеть многоликость и многообразность каждой эпохи, ее положительные и отрицательные стороны, успехи, достижения, подвиги, а также недостатки, явления, достойные осуждения и презрения.
Они учили: каждый документ, писался ли он одним человеком или группой лиц, имеет субъективное мнение, свой взгляд, а потому несет отпечаток этого времени, и при исследовании все это надо принимать во внимание. Спасибо им за это.
Более того, они требовали от нас еще более критически относиться к воспоминаниям современников, исходить из политических, экономических взглядов и реалий времени, симпатий и антипатий политических лидеров, противников и оппонентов.
Наказами своих учителей и руководствовалась я, занимаясь изучением жизни и деятельности С. М. Кирова. Больше всего меня заинтриговала его трагическая смерть, его вхождение во власть, семейные отношения и дружеские связи.
Именно поэтому, начиная изучать причины гибели Кирова, исследовала одновременно несколько версий: 1. Молодые зиновьевцы, или Дело Ленинградского центра. 2. Причастность белоэмигрантских воинских формирований к этому делу. 3. Операцию «Консул». 4. Причастность к убийству лидеров и участников всех процессов 30-х годов. И наконец 5. Причастность Сталина.
Перелопатив огромное количество самых разнообразных документов, я почти тридцать лет самым тщательным образом проверяла все версии. И пришла к выводу: Киров был убит Л. В. Николаевым сугубо самостоятельно, по личным мотивам и не столько из-за ревности, сколько из неимоверного честолюбия, жажды власти, гипертрофированного чувства несправедливости.
Сталин же использовал этот факт для расправы со своими политическими оппонентами всех мастей и всех рангов. Более того, жертв было бы значительно меньше, если бы люди той поры, как, впрочем, и иных, более «благополучных» эпох, оказались более нравственны, менее злобны, завистливы и корыстолюбивы. Увы, даже в наше время сколько пишется доносов, открытых и скрытых, сколько фальшивок, грязи выливаются на отдельных людей. Обиднее всего, что зачастую это делают лица весьма талантливые, часто мелькающие на экранах, занимающие определенное положение в обществе.
Наверное, надо помнить: история — не пропаганда. Она — наука. И как любая точная дисциплина, она становится научной дисциплиной лишь тогда, когда обеспечивает трезвый, взвешенный анализ прошлого.
Ведь написал же А. Антонов-Овсеенко в «Литературной газете» 3 апреля 1991 года, что якобы с ведома Сталина устраивалось обсуждение статьи Кирова, написанной в 1913 году, на заседании Политбюро. Когда, за что и где обсуждали Кирова на Политбюро ЦК и ЦКК ВКП(б), читатель сможет узнать подробно, а не намеком, из данной книги. Сейчас же заметим, что утверждения известного публициста о том, что газета «Правда» руками ее главного редактора Мехлиса опубликовала «фельетон на Кирова за то, что он привез в Ленинград в 1926 году своих собак», — не более как досужая выдумка. Да и редактором газеты «Правда» был тогда Н. И. Бухарин, а не Мехлис. Что касается обвинения «какой-то Кирилиной» в том, что она опубликовала на Западе всю правду об убийстве Кирова, будто бы скрываемую ею от отечественного читателя, то книга во Франции мною действительно была издана в 1996 году, но она полностью соответствовала вышедшему перед этим (в 1993 году) русскому изданию.
Киров — личность неординарная. Вышедший из народа, он был тесно связан с ним. У него был особый свой стиль работы, основанный на доверии к тем, с кем он сотрудничал, и на жесткой системе контроля за исполнением принятых решений. Тем самым он в известной степени смягчал негативные последствия складывающейся административно- командной системы.
Вместе с тем нельзя не принимать во внимание: Киров был человеком своей эпохи, своего поколения, в формировании взглядов которого существенную, если не главную роль сыграли сиротское детство, революции, гражданская война. Он был выдвиженцем Сталина. Реализуя те или иные направления политики партии, он действовал целеустремленно, для него линия, разработанная съездом, становилась генеральной линией.
И все-таки он был человеком своеобразным. Вот этому неизвестному Кирову, его сомнениям, ошибкам, светлой вере в будущее России и посвящена эта книга.
|
