А. И. Попов отечественная война 1812 года: «новые открытия»
|
Скачать 0.49 Mb.
|
|
Раздел о «народной войне» Троицкий, разумеется, завершил хлёсткой, разухабистой фразой писателя Л.Н. Толстого о том, что «дубина народной войны» «гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие», то есть, надо понимать, до западной границы империи. На самом деле, это фантазия литератора, весьма далёкая от истины, ибо народная война имела место лишь в некоторых уездах Смоленской, Московской и Калужской губерний, и завершилась она к началу ноября по причине отступления оттуда неприятеля. В ноябре же по приказу царя и Кутузова у народа стали изымать оружие посредством выкупа, а в Литве и Белоруссии народной войны вовсе не было. Мы имеем в виду, конечно, «кордоны» и народные дружины, ибо губернские ополчения вооружены были вовсе не дубинами. Следует подчеркнуть, что Троицкий сам не изучал по источникам ни народную, ни партизанскую войну, а просто переписал чужие выводы в той мере, в какой они соответствуют исповедуемым им марксистским постулатам. Не случайно, что он так и не рискнул вступить с нами в открытый научный диспут по означенным выше проблемам. Обвинив нас в претензиях «на пересмотр всего и вся из того, что выявили его предшественники», он высокомерно обозвал наши статьи «легковесными», не приведя ни единого аргументированного фактами возражения (и сделать это он никогда не сможет). Троицкого абсолютно не интересует то, каким способом и откуда эти предшественники «выявили» примеры «народной войны», главное, чтобы они «лили воду на мельницу марксизма». Тут он без тени сомнения соглашался с выводами даже тех авторов, которых во всех других случаях критиковал «в хвост и в гриву». Цитируя своих «единоверцев», Троицкий наглядно продемонстрировал современному читателю, какими способами (фантазирование, фальсификация, передёргивание или замалчивание фактов, казуистика и т.п.) советские сочинители с помощью «классового подхода» переписывали историю, подгоняя свои заключения под заранее известный глобальный вывод «о ведущей роли народных масс в истории». В то же время Троицкий представил и современный «марксизм в действии». Будучи не в силах оспорить ни одного из наших тезисов, дезавуирующих марксистскую методологию, он пошёл по самому простому пути – полному замалчиванию результатов наших исследований. Но, как говорится, «нет худа без добра», и мы даже благодарны Троицкому за то, что он предоставил молодому поколению читателей возможность лично лицезреть все изъяны марксистского перелицовывания истории. Вопрос о причинах победы России Троицкий решает по марксистски просто: «Действительный источник мощи русской армии 1812 г. надо искать… в единении армии с народом. Именно общенациональный подъем народных масс… стал главной причиной победы России в войне 1812 г., а народ русский (включая, естественно, и крестьян, одетых в солдатские мундиры) – главным героем войны» (С. 476478). Такой вывод явно некорректен.
Замалчивая выводы, сделанные современными исследователями в последние десятилетия, Троицкий попытался сохранить свой имидж самого крупного знатока истории войны 1812. Так что же в итоге получил отечественный читатель от издательства «Омега»? Под глянцевой обложкой «нового взгляда на войну 1812» ему подсунули книгу, проповедующую безбожно устаревшие марксистско-ленинские взгляды, которые зачастую разительно отличаются от того, что реально происходило в 1812. Поэтому мы никоим образом не можем разделить наивных надежд ангажированного историографа на то, что книга Троицкого «в очередной раз станет заметным явлением в историографии» и что его «концепция истории наполеоновского нашествия на Россию, разработанная более двадцати лет назад, не потеряла своей актуальности и в настоящее время». Из проведённого выше анализа видно, что эта книга находится ныне вовсе не «на острие» науки. За прошедшие 20 лет отечественная наука продвинулась далеко вперёд, а Троицкий даже не пожелал этого заметить. И дело здесь вовсе не в том, что он «забронзовел» от свалившейся на него известности – это было бы уж слишком пошло. Некоторую ясность в необъяснимое поведение профессора вносит его спор с В.М. Безотосным. Троицкий заявил, что у него с оппонентом «настолько разные методологические позиции» в самом подходе к теме, что это делает полемику «принципиально невозможной», так как оппонент «меня понять не сможет». Удивительно слышать такое в начале 21 в.! Троицкий, как типичный продукт советской системы образования, наивно уверовал в «окончательную истину» «единственно верного» марксистско-ленинского учения и сознательно превратил себя в «раба лампы» этой «атеистической религии». Все, кто думает иначе – еретики, достойные анафемы или замалчивания. Воистину, это уже уровень религиозной веры, а не объективного научного познания. Именно поэтому Троицкий высокомерно не пожелал учитывать того, что было сделано исследователями нового поколения. Зачем нужно было ему, марксистскому «небожителю», читать все эти «мелкотравчатые» статейки и книжонки, если «окончательная истина» открылась ему давным-давно, благодаря всего лишь истовому исповеданию «правоверной» методологии. Если же учесть, что эта «единственно верная» теория родилась во 2-й половине XIX в., а настоящие военно-исторические исследования войны 1812 закончились на трудах В.И. Харкевича в начале XX в., то можно себе представить, какой «свежести» продукт предоставило читателю издательство «Омега» в начале XXI столетия. Между тем, более 2,5 тыс. лет назад Гераклит Эфесский, прозванный «плачущим», предупреждал потомков: «Невозможно дважды войти в ту же самую реку»… Да и сам К. Маркс, которого его недалёкие последователи возвели в разряд «наивысшего божества науки», прозорливо заметил, что «история повторяется дважды: первый раз как трагедия, второй раз как фарс…». Путешествия дилетанта, или неистребимый «зуд изобретательства» Уж сколько раз твердили миру, что писания П.Н. Грюнберга являют собой нагляднейший пример абсолютной исторической безграмотности и беспардонного насилия над источниками и элементарной логикой, да, видно, всё не впрок… В докладе, озвученном Грюнбергом в 2007, речь шла о «кроках Мутона», обнаруженных некогда Н.И. Ивановым3. Автор преподнёс сей документ как очень важный, подобный крокам Е. Траскина в русской армии. Впрочем, он тут же приписал их авторство «Пеле де Клозо, штабному полковнику в подчинении старшему генерал-адъютанту Наполеона» Мутону, которого он нелепо именует «начальником штаба пехоты» (С. 26). Поясним читателю, что на самом деле фамилия полковника была Пеле-Клозо, а среди генерал-адъютантов императора старших не было. Точное же название должности Мутона таково: генерал-»адъютант, помощник начальника Главного штаба по пехоте (aide de camp, aide-major général de l’infanterie)». Смехотворно выглядит дилетантская попытка автора переименовать капитана-инженер-географа 2-го класса из Реньо в Беньо (С. 28), потому что во всех французских печатных изданиях его фамилия указана именно как Реньо. Нелепо заявление автора о том, будто бы карта, которой располагал Наполеон в Бородинском сражении, аналогична тому плану, который был опубликован в книге Г. Водонкура, каковой, в свою очередь, якобы был «основан на добытой французской агентурой в Санкт-Петербурге карте». Единственным тому доказательством для автора послужил тот факт, что на карте Водонкура и в рапорте Понятовского д. Утица одинаково неправильно названа Псарёва. На этом хлипком основании он тут же заявил, будто «это очевидное свидетельство того, что французской разведке в Санкт-Петербурге были проданы специально изготовленные, фальшивые карты» (С. 28, 31). Автор даже не понимает, что французами была приобретена огромная, 100-листовая карта Российской империи, на которой, из-за её масштаба, никоим образом не могло быть такой детальной картины, как на плане Водонкура! Сделанную на «кроках Мутона» на месте Горок надпись «ouvrage» (это единственное число) можно перевести просто как «укрепление», а не «работы», как это сделал Грюнберг, «многозначительно» заключивший отсюда, будто бы эти укрепления ещё не были закончены, что почти невероятно. Кстати, слово «монастырь» по-французски пишется не «convent», а «couvent» (С. 30). Лишь малосведующий человек мог узреть в обозначении на кроках солдат Понятовского как «polonaise» «пренебрежительную надпись» (С. 34), ибо французы всегда называли так своих самых надёжных союзников. Грюнберг безосновательно обвинил автора крок (а не «кроков», как безграмотно пишет он) в том, что тот плохо изобразил местность возле слияния ручьёв Каменки и Семёновского. По его мнению, именно сложность рельефа в этом месте не позволила французам «выстроить единый фронт атаки», и в этом, якобы, заключалась «главная причина того, что предполагавшаяся атака Нея севернее Семёновского стала невозможна, и ему пришлось броситься влево» (С. 34, на самом деле, вправо). Диву даёшься от такого невежества. Маршал Ней повернул часть своих войск на «флеши» и в Утицкий лес почти сразу после перехода р. Каменка, не доходя до этого места. Более того, именно по этой, якобы «непроходимой» местности чуть позже провели свою блестящую атаку саксонские и вестфальские кирасиры, захватившие укрепление на северной окраине д. Семёновское. Затем Грюнберг в полном смысле слова «притянул за уши» кроки Мутона для того, чтобы доказать отсутствие так называемой «первой позиции» русской армии «от Шевардина вдоль правого берега Колочи к Москва-реке». Столь же схоластичны его рассуждения о том, будто Шевардинский редут «действительно влиял на действия французов вдоль Новой Смоленской дороги, но не непосредственно» (С. 3536)?! Для разъяснения этой абракадабры автор зачем-то обратился к району Масловских «флешей», то есть к противоположному флангу поля боя! В этом самом месте болезненная фантазия автора достигает уровня полнейшего бреда, именуемого им самим «вполне обоснованной гипотезой» о том, будто бы неприятель мог совершить глубокий обход по «Гжатскому тракту» до Можайска! Для предотвращения этого обхода и были, якобы, построены Масловские «флеши» (на самом деле, редут и два люнета), хотя сам же автор признаёт, что огонь артиллерии оттуда не достигал этой дороги (С. 38-39)! Надо полагать, что и эти укрепления «действительно влияли на действия французов, но не непосредственно». Да и сам этот «Гжатский тракт» в полном смысле слова выдуман автором, ибо ни на одной карте мы его не найдём, но только просёлочные дороги. На французском плане 1812 прекрасно видно, что артиллерия с этих укреплений могла накрывать огнём только три переправы через Колочь у с. Старое и Малое [1]. Грюнберг пишет, будто этот мифический тракт поначалу прикрывал арьергард К.А. Крейца, который 4 сентября якобы сражался с дивизией генерала М. Прейзинга (С. 40)! На самом деле этот отряд был направлен к с. Галышкина «для наблюдения дороги к Рузе», и изгнал из с. Мышкино некий неприятельский отряд. Кавалерия же Прейзинга в тот день теснила казаков совсем в другом месте (от Лусоси к д. Вёшки). Грюнберг доверчиво воспроизвёл выдумку из записок Крейца, будто бы 5 сентября он при д. Глазова разбил неприятельских кирасир, 300 из которых взял в плен. Но в аутентичном рапорте Крейца таких сведений нет, а лишь указано, что противник был прогнан силами всего лишь двух эскадронов. В «Итальянской армии» Богарнэ кирасир вообще не было, так что речь может идти лишь об отряде мародёров или фуражиров. Далее Грюнберг повторил не им самим придуманную мифологему о том, будто бы русские, благодаря удачно выбранной позиции, вынудили Наполеона вести бесплодные «фронтальные атаки» на «центр» русской позиции (С. 42). Мягко говоря, в этой фразе много от лукавого. Во-первых, кто скажет, где находился «фронт» русской армии? Общая протяжённость её позиции составляла 8 км, из них правое крыло от Масловских укреплений до Центрального редута занимало 5 км, то есть более половины протяжённости позиции. Причём, судя по основательности возведённых здесь укреплений, полковнику Толю о-о-очень хотелось, чтобы противник атаковал русских именно на этом пространстве. Так где же был фронт? Во-вторых, Наполеон однозначно по собственному желанию сам выбрал направление своей главной атаки! Он свернул часть своих сил с Нового Смоленского тракта ещё 5 сентября, а наследующий день, осмотрев правый фланг русской позиции и тут же осознав его неприступность и бессмысленность, просто пренебрёг им. Помимо того, Наполеон очень опасался, что любым обходным маневром он в очередной раз спугнёт русскую армию, заставив её отступить без генерального сражения. Поэтому, мягко говоря, лукавством является «воспевание» русской позиции, ибо наиболее протяжённое и укреплённое (природой и людьми) правое её крыло противник попросту проигнорировал, и ударил по менее укреплённому левому флангу! Так кому тут следует петь дифирамбы? И уже совершенно неадекватным является заявление Грюнберга о том, будто «французов и их артиллерии в Семёновском не было», и что русские полностью сохранили здесь свою позицию до конца сражения (С. 44)! До него на такую наглую ложь отважились лишь сочинитель этой версии Толь и советский генерал-баснописец Гарнич. Многозначительно звучит название доклада студента П.П. Грюнберга-младшего: «Известное событие, которого не было, и неизвестное событие, которое было»4. Первым делом, автор буквально «высосал из пальца проблему» время выступления отряда Д.В. Давыдова на поиски. На самом деле никакой загадки здесь нет, ибо в рапорте П.П. Коновницыну от 2 сентября сам Давыдов прямо указал, что «выступил из армии 25 числа августа по секретной инструкции» Багратиона. Из слов «секретная инструкция» Грюнберг «высосал» ещё одно своё «открытие» – будто отряд Давыдова «не был просто партизанским, а выполнял секретную задачу главнокомандующего. Вполне естественно, что эти указания не содержатся ни в одном документе – в целях сохранения в тайне они, судя по всему, были даны лично Давыдову в устной форме» (С. 4748). Откроем первооткрывателю одну «страшную тайну» – на самом деле эта письменная инструкция Багратиона сохранилась в бумагах Давыдова, и была опубликована ещё в 1913! Описав «интересный» (?) маршрут движения партии Давыдова, Грюнберг «глубокомысленно» заключил, будто «изначально её целью было наблюдение за Калужским направлением, затем он переместился на запад и взял под контроль Старую Смоленскую дорогу» (С. 48). Эти слова свидетельствуют об абсолютном незнании автором особенностей той эпохи – прикрывать целые направления силами маленькой партии из 150 чел. можно лишь в больном воображении, так же как и брать под контроль основную коммуникацию неприятельской армии. Извещаем фантазёра, что Багратион «литерально» предписал Давыдову следующее: «Употребить все меры безпокоить неприятеля со стороны нашего левого фланга и старатца забирать их фуражиров не с фланга его а в середину и в зад, растроивать их обозы, парки, ломать переправы и отнимать все способы». То есть Давыдову изначально ставились именно партизанские задачи на Смоленском тракте в тылу неприятеля. Далее Грюнберг силою того же самого воображения выдумал буквально из ничего ещё один отряд, якобы высланный в этом же направлении (С. 48-49). При этом он сослался на рапорт генерала К.К. Сиверса от 22 августа, где говорится о стычках казачьей партии с отрядом неприятельских фуражиров. Сиверс предположил, что «неприятель весьма легко мог послать» отряд, чтобы «открыть дорогу из Гжатска в Верею». Поэтому он «испросил позволения» у Коновницына «отправить по сим предметам сильной отряд». Коновницын предписал Сиверсу «послать два эскадрона в партию» «для наблюдения дорог с левого фланга, от стороны Гжати к Верее идущих». Получив «испрашиваемое соизволение», Сиверс написал Багратиону: «Сейчас направляю под командою Ахтырского гусарского полка майора Дуванова два эскадрона оного полка, один эскадрон Новороссийского драгунского и тридцать два драгун стрелков из полков Киевского и Новороссийского; к сему отряду присоединяется сто пятьдесят человек казаков, я надеюсь, что сей отряд выполнит намерение остановить несколько дерзкое фуражирование и предприятие его партии. Майору Дуванову от меня предписано, что если узнает, что какой неприятельский отряд отправился в Верею, то чтоб он<�…> нисколько не медля следовал бы в Верею, атаковал и разбил неприятеля<...> Желаю иметь честь получить ваше одобрение». Грюнберг не замечает, что речь здесь идёт всего лишь о мелких партиях фуражиров, и что Сиверс просит разрешения у Багратиона на проведение данной командировки. Кроме того, он совершенно проигнорировал наградной документ, в котором сказано, что Дуванов «августа 24 с 4-мя эскадронами на неприятельскую пехоту ударил с отличною храбростию, невзирая на произведенный оною сильный ружейный огонь, причем тяжело ранен». Следовательно, Багратион не дал разрешения на высылку отряда Дуванова, каковой затем и был ранен в Шевардинском бою при атаке на пехоту. Но ничего этого автор знать не желает, ибо это противоречит его с позволения сказать «гипотезе», и посылает-таки отряд Дуванова на несуществующую дорогу из Гжатска на Верею, заявив, будто бы на эту дорогу указал ему «академик» Иванов, благо, что тот уже ничего подтвердить не сможет, в том числе и свой академический статус. На самом же деле, прямой дороги из Гжатска в Верею не существует, такая дорога туда идёт только из Можайска. Просто невероятно, чтобы в преддверии генерального сражения Багратион позволил бы послать куда-то далеко отряд линейной кавалерии. В воображении же Грюнберга, командировка Дуванова была «необходимой мерой контроля за южным направлением<�…> направленной на предупреждение глубокого обхода с юга и перехвата важного пункта Вереи» (С. 49). На кой предмет противнику нужна была в тот момент Верея, автор вряд ли сможет ответить. Он плохо представляет себе возможности неприятельской армии. Помимо того он, с обычной для него лихостью дилетанта, изобретает ещё одну, никому не ведомую «Ельнинскую дорогу», отличную от Старого Смоленского тракта! При этом Грюнберг в буквальном смысле «раздувает» значимость южного направления, куда, якобы, могла направиться вся неприятельская армия. «Логика» Грюнберга такова: если даже перед генеральным сражением Кутузов отделил от армии три (а согласно его фантазии, четыре) кавалерийских отряда, то, следовательно, южное направление имело «огромное стратегическое значение». Между тем, русское командование прекрасно понимало, что Наполеон никак не мог свернуть со Смоленского тракта, ибо его целью было сразиться с русской армией. Багратион сообщил Калужскому губернатору, что «по граничности губернии Калужской с Смоленской легко случиться может, что бродяжествующие неприятельские партии будут доходить до пределов Калужской губернии, хотя не для действий каковых-либо, но единственно для добычи и грабительства». Какое «стратегическое значение» могли иметь эти отряды, состоявшие из нескольких сотен человек лёгкой кавалерии, направленные на северную границу Калужской губернии? Движимый неуёмным стремлением любым способом доказать свою «гипотезу», Грюнберг «зацепился» за показания А. Мартиньена о том, будто бы 5 сентября командующий 3-м конно-егерским полком шеф эскадрона Дежан был ранен «на Тульской дороге (в авангардном деле)». А поскольку этот полк входил в бригаду генерала Э. Бордесуля, то автор, по своей привычке необузданно фантазировать, заявил, будто в этом бою «должен был» участвовать и 1-й конно-егерский полк этой бригады, командир которого полковник А.Ш. Медá был ранен как раз 5 сентября. Отсюда, как «из пальца высасывается» боевое столкновение отряда Дуванова с бригадой Бордесуля, не упомянутое ни в одном источнике (С. 5253)! На самом деле труд Мартиньена содержит множество ошибок, так что доверять ему безоговорочно, по меньшей мере, наивно. Мы, например, многократно встречали там «убитых» офицеров, которые затем обнаруживались в числе пленных. Достаточно сказать, что дату ранения Меда Грюнберг взял не у Мартиньена, а из нашего с А.А. Васильевым исследования, где сказано, что тот был «смертельно ранен ядром в нижнюю часть живота». При этом автор «забыл», что, по данным самого Мартиньена, полковник был ранен 7 сентября! Такой вот «избирательный подход» к одному и тому же источнику – когда тот вписывается в «гипотезу» автора, он его цитирует, а когда не лезет в её «прокрустово ложе» – игнорирует! Автор при этом забыл, что Дуванов был ранен в атаке на пехоту, а не на кавалерию! На совершенно смехотворном основании двумя эскадронами Ахтырского полка при Шевардине командовал ротмистр Александрович - Грюнберг заявил, что «присутствие на Шевардинской позиции майора Дуванова исключается», так как тот командовал четырьмя эскадронами – «логика» просто «убийственная»! А поскольку «при Шевардине Дуванова точно не было» (?), значит, он был ранен в бою «на Тульской дороге». «В таком случае в рапорте Сиверса допущена ошибка. Точно такая же вероятность ошибки в документах Ахтырского полка», заключил Грюнберг (С. 53). Так бывает у него всегда – если источники противоречат его «гипотезе», то они и «виноваты». Между тем, весьма осведомлённый штабной офицер Б. Кастеллан записал в дневнике 5 сентября: «Полковник 1-го шассерского Меда получил смертельный удар ядром<...> Ранен подполковник Жюлиани, адъютант короля Неаполитанского». Заметим, что оба офицера упомянуты вместе, а о шефе эскадрона де Джулиано известно, что 5 сентября он был «ранен у редута возле Бородино», то есть, у Шевардинского редута. Из послужного списка Меда известно, что он «умер в Колоцком монастыре 8 сентября 1812 в восемь часов утра вследствие удара ядром, полученного в нижнюю часть живота в деле авангарда 5 сентября». В исследовании Ф. Уртуля сказано, что и Дежан был ранен 5 сентября при Шевардино, а Меда был «убит ядром». Лейтенант С.Г. Гардье, служивший в 5-й пехотной дивизии, приданной авангарду Мюрата, записал в дневнике: «Мы потеряли полковника 1-го конно-егерского полка». В истории 2-го конно-егерского полка, который входил в одну дивизию с 1-м шассерским, говорится, что «5-го вечером кавалерия Мюра напала на русский арьергард около Шевардинского редута. Два бригадира и четыре егеря из полка попали в плен». Такой дотошный исследователь, как В.Н. Земцов, который детально проанализировал Шевардинский бой, также пишет, что лёгкая кавалерия 1-го корпуса 5 сентября находилась в авангарде наступающей армии и во время атаки на Шевардинский редут переправилась на правый берег Колочи. Никаких пушек и пехоты в мифическом неприятельском отряде, выдуманном Грюнбергом, быть не могло. Кроме того, совершенно необъяснимо, зачем нужно было посылать куда-то далеко на юг бригаду Бордесуля, если по Старой Смоленской дороге двигался 5-й корпус, сам располагавший четырьмя полками лёгкой кавалерии? Одним словом, фантазия сочинителя не подтверждается ни одним источником и не соответствует элементарной логике. Совпадение дилетантских подходов в статьях двух Грюнбергов позволяет высказать достаточно обоснованное предположение, что последний доклад был создан, по меньшей мере, в соавторстве с Грюнбергом-старшим. В очередной раз П.Н. Грюнберг продемонстрировал почтенной публике своё абсолютное невежество в сфере исторического познания; он банально не понимает разницы между понятиями «исторический источник» и «историография», и совершенно не знает такого основополагающего для любого историка понятия, как «критика источника». С другой стороны, он с лихостью дилетанта «громит» показания тех источников, которые не укладываются в «прокрустово ложе» его «гипотез». Поскольку уже все исследователи прекрасно понимают, что́ из себя представляют писания сего сочинителя, остаётся неясным лишь один вопрос: зачем нужно публиковать такие опусы в научных изданиях? В 2008 П.Н. Грюнберг «осчастливил» участников конференции в музее-панораме ещё одним своим «открытием». Ничтоже сумняшеся, он отверг общепринятое, основанное на показаниях источников, мнение о том, где находился так называемый «Утицкий курган» и как располагались войска Тучкова 1-го. Он заявил, будто на кроках Траскина дорога из Утицы к Семёновскому изображена неправильно, так как она «должна находиться» не на западной, а на северной окраине Утицы [2]. Совершенно непонятно, с чего это Грюнберг решил, будто на кроках дорога отходит именно от западной окраины деревни. На одном из экземпляров крок, принадлежавшем Коновницыну, изображена «роза ветров», ясно показывающая, что упомянутая дорога идёт именно с северной окраины деревни [3]. Кроме того, на французской карте Пресса, Шеврие и Реньо [4], начертанной в сентябре 1812, и на русской копии этой карты, изготовленной в 1815, эта дорога изображена на том же самом месте [5]. Более того, одна из трёх Багратионовых «флешей», а именно задняя, южным своим фланком обращена против этой просёлочной дороги, чтобы вести по ней огонь, в случае обхода неприятеля (правда, на всех поздних русских картах эта флешь изменила свою «ориентацию» и повернулась «лицом» на запад). Рискнём предположить, что «новоявленный Кулибин» наивно исходил из того, как изображён отряд Тучкова на современных картах, а именно, перед Утицей «лицом» на запад. Он не понимает, что на кроках этот отряд изображён иначе, а именно в соответствии с тем предназначением, которое дал ему Кутузов – ударить во фланг неприятелю, наступающему на армию Багратиона, то есть, «лицом» на север! На упомянутых выше картах [4], на карте на французском языке, сделанной на базе крок Траскина, и на карте А. Хатова [6] Утицкий курган с двумя вершинами ясно виден примерно в 100 саженях к югу от Старого Смоленского тракта. Кстати сказать, и в русских документах можно обнаружить эти две вершины. П.А. Строганов пишет, что Тучков «велел поставить шесть орудий батарейной роты № 1-го на возвышенном месте, командующим [над] французскими батареями», а подполковник Д.И. Дитерикс 6-й, возглавил батарею «из 10 легких орудий, стоявших на горе с левого фланга батарейных 6-ти орудий». Позже Тучков сменил эти орудия, приказав 6 пушкам 17-й батарейной роты «занять высоты. Неприятель, заметив движение сие, открыл сильной огонь<�…> дабы не дать занять те высоты» (отметим множественное число). Непонятно, на каком основании Грюнберг стал искать означенный курган значительно южнее этого тракта на выдуманной им же самим «Ельнинской дороге», и заявил, будто именно эту, «открытую» им возвышенность французы называли «мамелон», что совершенно не соответствует действительности. Для обоснования своего очередного «изобретения» автор не привёл никаких новых источников. Он лишь сослался на статью в «Военно-энциклопедическом лексиконе», по своему невежеству именуя её источником! На самом же деле эта статья базировалась на рапорте Строганова. Очередное измышление Грюнберга не имеет абсолютно никаких оснований в источниках, и, как всегда, противоречит элементарной логике. Известно, что отряд Тучкова был выдвинут для прикрытия Старого Смоленского тракта, по которому можно было ожидать неприятельского обхода. В случае же, если такового обхода не последует, отряд имел задачу ударить в северном направлении, по той самой просёлочной дороге во фланг неприятелю, который будет напирать на войска Багратиона у Семёновской. Именно поэтому совершенно невероятно, чтобы Тучков стал растягивать свою позицию далеко к югу от этой дороги, тем более что никакого противника там не было. К тому же известно, что в этой лесистой местности располагался казачий отряд генерала А. Карпова. Сто лет назад А. Геруа уже выдвигал подобную идею, но мы уже давно доказали её безосновательность. |
Похожие:
 |
Россия, Наполеон и 1812 год «Год российской истории»: экспозиции, посвящённые 1150-летию российской государственности; к 200-летию Отечественной войны 1812 года... |
|
Великая отечественная война 1941-1945 г г Польшу, развязав вторую мировую войну. Англия и Франция, связанные с Польшей союзными договорами, 3-го сентября объявили войну Германии,... |
 |
Внеклассное мероприятие на тему: «Великая Отечественная война 1941-1945 гг.» Цель: в игровой форме проверить знания по истории Великой Отечественной войны (хронология, термины, исторические события, исторические... |
|
Аптон Э. Советско-финская «Зимняя война» // От Мюнхена до Токийского залива. Сборник. М. 1992 Марта 1940 года и известная на Западе как «Зимняя война», была прямым следствием советско-германского пакта о ненападении, заключенного... |
|
Новые поступления книг в июле-августе 2013 года 4 Метрология, стандартизация и сертификация : учебник для студ учр среднего проф образ. / В. М. Клевлеев, И. А. Кузнецова, Ю. П. Попов.... |
|
Отечественная история О82 Отечественная история : учеб методич пособие для студентов неисторических специальностей / С. В. Левин, Т. В. Платонова, И. М.... |
|
Одним из самых трагических и важных событий XX века стала борьба... Великая Отечественная война. Сегодня каждый житель района чтит память земляков, не вернувшихся с полей сражений, помнит подвиги великих... |
|
Тарле Евгений Викторович Северная война и шведское нашествие на Россию. Содержание От Северная война до вторжения шведской армии в пределы России. 1700–1708 гг |
|
Региональный конкурс методических разработок внеклассных мероприятий... Познакомить с героями Отечественной войны 1812 года, участниками Бородинской битвы |
|
А. С. Попов, А. В. Прохоров, О. Н. Тельпуховская Рецензент канд тех наук, доц. Яманов Д. Н. Попов А. С., Прохоров А. В., О. Н. Тельпуховская |
|
А. С. Попов, А. В. Прохоров, О. Н. Тельпуховская Рецензент канд тех наук, доц. Яманов Д. Н. Попов А. С., Прохоров А. В., О. Н. Тельпуховская |
|
Шаубергер Виктор – Энергия воды Виктор Шаубергер (1885—1958), потомственный лесничий, сделал, вероятно, самые фундаментальные открытия XX столетия и своей техникой... |
|
Шаубергер Виктор – Энергия воды Виктор Шаубергер (1885—1958), потомственный лесничий, сделал, вероятно, самые фундаментальные открытия XX столетия и своей техникой... |
|
Голицына О. Л., Максимова Н. В., Попов И. И. Базы данных / О. Л.... Цель занятия: сформировать у студентов представление о понятии «Структурированный язык запросов», познакомить с его синтаксисом и... |
|
Газета «Российская газета» 05. 12. 2011 в париж галопом Небольшой казачий отряд повторит путь русский армии, прошедшей от Москвы до Парижа во время Отечественной войны 1812 года. Во французскую... |
|
Александр Навара Злая война S. T. A. L. K. E. R. 80 Там, где интересы сильных мира сего — запутанный клубок противоречий, где самый длинный путь к цели — прямая, где подчас единственное... |