Невидимые грани социальной реальности
|
Скачать 2.67 Mb.
|
Рутинизация роли бездомного в благотворительных организациях В этом разделе я хочу рассмотреть механизмы закрепления роли “бездомного” у человека, потерявшего жилье и попавшего в сферу деятельности благотворительных организаций – ночлежного дома, бесплатных столовых, “дома трудолюбия”, официальной целью которых является “реабилитация” бездомного и возвращение его к “нормальной” жизни. Продавцы газеты “На дне” Принципиальное отличие работы продавца газеты от призреваемого в дореволюционном доме трудолюбия в том, что продавец получает за нее не символическую плату, которой хватает только на оплату еды и пребывания в ночлежном доме, но может заработать до 5,5 тысяч рублей в месяц. Бездомный покупает газету за один рубль 20 копеек и продает за три рубля. Средний продавец (продающий 35-45 газет в день) зарабатывает примерно три – три с половиной тысячи рублей в месяц. Конечно, есть те, кто приходит только раз в неделю и покупает 5-10 газет, а потом пропадает навсегда. Таких “пропавших” уже более 500 человек. Но продавцы, постоянно живущие в ночлежном доме, как правило, имеют стабильный рейтинг продаж – 35-45 газет в день. Сам по себе высокий рейтинг продаж является подтверждением того, что человек “исправляется”, и аргументом в пользу поселения бездомного в ночлежке. Второе важное отличие заключается в том, что продавцы не проводят весь день в одном помещении за работой под надзором распределителя работ, а могут сами выбирать себе место и время продажи в течение дня, начинать работу рано утром или после обеда. Единственное ограничение – время входа/выхода из ночлежного дома для живущих в нем продавцов. Если продавец предупреждает дежурного заранее, то его могут впустить и после официального закрытия ночлежки. Учитывая эти положительные моменты, которые помогают бездомному преодолеть изоляцию, компенсировать недостаток общения, почувствовать собственную значимость и успешность, работа продавца газеты для бездомных одновременно способствует закреплению роли “бездомного”, делает ее прибыльной. Во-первых, продавцы, особенно успешные, не хотят отказываться от этого “легального бизнеса бездомных”, приносящего им стабильно высокий доход. Они не ищут альтернативную работу, а скорее развивают навыки “бездомного продавца”. Когда в “Ночлежку” поступает предложение устроить кого-нибудь на постоянную, но не высокооплачиваемую работу – грузчика или приемщика бутылок, продавцы отказываются, предпочитая разовую подработку – разгрузить машину или вскопать огород. Кроме того, предлагаемая работа требует еще и постоянного ежедневного присутствия на рабочем месте, что в сочетании с низкой зарплатой становится неприемлемым для продавца, привыкшего к свободному режиму работы. Здесь, на мой взгляд, проходит граница между “порядочными бедными”, для которых “лучше честная работа, чем милостыню просить” и “бомжами”. Во-вторых, “работу бездомного продавца газеты” можно рассматривать как легальное попрошайничество: покупка газеты – акт подачи милостыни, в котором газета и форма продавца становятся реквизитом попрошайки. Это признают как сами продавцы, так и сотрудники организации, включая этот факт в свою стратегию распространения газеты и увеличивая тираж. Из интервью: “Я вот Л. говорю, что вы за счет бездомных живете, потому что 80 процентов покупают газету из благотворительности” (Б., продавец газеты). “Просто деньги дают, особенно работяги, говорят, не надо, мужик, газету”(С., продавец газеты). Наблюдение показывает, что продавцы с легкостью могут менять роли в игре “продажа газеты”, превращаясь из “бездомного, честно зарабатывающего себе на хлеб”, в униженного попрошайку, которому прохожие просто дают деньги, не требуя взамен газеты. Успешные продавцы, редко прибегают к этой роли, так как достигают более высокого результата в первой. Кроме того, у продавцов сохраняется и закрепляется тип потребления, свойственный людям с непостоянным случайным заработком: они быстро тратят заработанное, в основном на еду и выпивку, ничего не откладывая. Так, один из продавцов выражал неудовольствие, что ему не хватает 100 рублей в день на еду, так как он “привык” обедать в кафе. Таким образом, с одной стороны, продажа “социальной газеты” это представление, заказанное редакцией газеты. Это также в определенном смысле политический проект, направленный на изменение отрицательного образа “бомжа”. С этой целью разрабатывается роль “честного бездомного, зарабатывающего на жизнь своим трудом”. Сотрудники редакции придумывают саму роль, одежду, реквизит и контролируют ее исполнение. Бездомный, подписывая договор, соглашается исполнять эту роль. С другой стороны, продавцы, успешно исполняющие роль “честного бездомного”, начинают развивать навыки ее исполнения: обзаводятся реквизитом, учатся выбирать нужное место и время (декорации) и т.д. Ради этого “на время” откладывается запланированный ранее поиск работы, восстановление документов или права на жилье (формально договор на продажу с имеющими прописку не заключается), отъезд из города. Исполнение роли “бездомного” становится выгодным, она становится ресурсом и таким образом закрепляется, вытесняя другие роли. Цели редакции достигаются только частично также потому, что большая часть продавцов нарушает правила исполнения роли. Они просят милостыню с газетой, продают ее в пьяном виде, засыпают у метро, накрываясь газетой, то есть создают “неправильное впечатление”, дискредитируя других исполнителей этой роли. Благотворительные столовые Одной из функций регистратора “Ночлежки”, наиболее часто осуществляемой в течение рабочего дня, является выдача справок в бесплатную благотворительную столовую. Формально бездомный имеет право пользоваться столовой только две недели, и справка может быть продлена лишь в крайних случаях. Но бывает, что справка продлевается более чем на два месяца, если человек демонстрирует успешность реабилитации – восстанавливает документы или ищет работу. У регулярных посетителей бесплатных столовых необходимость искать работу или покидать город в ее поисках откладывается на неопределенный срок. Жизнь нескольких моих информантов проходит в миграции от одного приюта или организации к другой: из “Ночлежки” в больницу, из больницы в приют матери Терезы или на программы Армии Спасения (“воскресная служба”, “клуб для бездомных”), а оттуда снова в “Ночлежку”. Для примера приведу диалог с посетителем воскресной службы для бездомных Армии Спасения: “– Вы часто сюда ходите? – Да, каждую неделю, еще нашел церковь на Удельной, где кормят бесплатно, вот сюда в среду прихожу на “клуб для бездомных” – хлеб с колбасой дают, потом бегу на Обводный – там суп, потом снова сюда бегу – булочку. В воскресенье здесь – чай с печеньем или пряником”. В большом городе, где развивается благотворительная деятельность, можно при определенной активности найти еду и место для ночлега. Однако существующие организации сегодня мало что могут сделать для своих клиентов. Социальная и психологическая реабилитация (лечение от алкоголизма и наркомании, восстановление связей с родственниками, трудоустройство и обеспечение жильем и т.д.) требуют материальных и людских ресурсов, которыми эти организации пока не располагают. Некоторые бездомные намеренно избегают обращений в организации, обращаясь за помощью в больницы, столовые и приюты лишь в крайнем случае, чтобы переждать временные трудности (холода или болезни). Ночлежный дом Ночлежка своим воздействием на личность бездомного напоминает вокзал, который, по свидетельству его обитателей, “затягивает”. В ночлежке формируется сообщество, которое скрепляют не общие ценности или убеждения, а разделяемые практики потребления и проведения времени. С увеличением стажа пребывания в ночлежке происходит закрепление практики совместного распития алкоголя. Пьют практически все, но важно не делать этого демонстративно и не впадать в длительный запой, так как это грозит санкциями со стороны администрации, которая периодически устраивает проверки на предмет хранения спиртосодержащих жидкостей (особенно популярны “Льдинка” – народное название жидкости для протирания стекол “Снежинка”, и спиртовая настойка боярышника). Через практику совместного “распития” формируется сообщество ночлежников, именно эта практика, на мой взгляд, определяет его границу. С ночлежкой трудно расстаться даже в том случае, если есть куда уйти или уехать. Появляющиеся деньги (например, собранные попрошайничеством, продажей газеты или разовыми подработками) не откладываются на будущее, а совместно пропиваются. Один из моих информантов, К., пытался откладывать деньги на отъезд – отдавал их сотруднице организации, но периодически не выдерживал и забирал. Когда другие обитатели узнали, что К. экономит деньги, они стали встречать его у метро, где он попрошайничает, и покупать выпивку прямо на месте: “Что я могу поделать, я же как в омуте там! Там никому доверять нельзя, все вытащат. Я хочу накопить денег и уехать <...> Вот возьмите деньги, через неделю может быть 500 будет, а потом еще больше, вот вам я могу доверять” (информант просил меня взять деньги, потому что оставить их при себе или доверить кому-то другому он не мог). К. не единичный, а скорее типичный случай для обитателей ночлежного дома, попавших в “омут”. Жительница ночлежки 70-ти лет, которая пыталась дистанцироваться от ночлежного сообщества, шепотом рассказывала мне, что “здесь все пьют”, она здесь “ни с кем не дружит и на вокзале всегда была одна (год жила на Финляндском вокзале), ни с кем ничем не делилась”, только так она смогла выжить (стаж бездомности – 16 лет). Обитатели ночлежки стараются не тратить деньги на одежду, а пользоваться той, которую приносят в организацию горожане. Одежда редко стирается или штопается, а когда совсем теряет вид, заменяется на другую. Это вызвано, с одной стороны, тем, что для бездомного процесс стирки, сушки и штопки одежды является проблематичным. С другой стороны, постоянное наличие бесплатной чистой одежды закрепляет практики иждивенчества. Для индивидов, стигматизированных во взрослом состоянии, характерен разрыв прежних социальных связей (Goffman, 1963:35). Мои информанты неоднократно рассказывали мне, что им “стыдно” обращаться за помощью или просто встречаться со своими прежними друзьями, знакомыми или даже близкими родственниками (чаще всего детьми), потому что они не хотят, чтобы их видели в “таком” состоянии. Общение жителя ночлежки замкнуто на других ее обитателях и обращающихся в организацию за помощью, а также на тех, с кем совместно “работают” (просят милостыню, собирают бутылки, продают газеты и т.д.). Контакты с внешним миром во многом ограничиваются взаимодействием с другими бездомными, владеющими специфической информацией о ресурсах, которые предоставляет улица, а также с так называемым “придонным” слоем: вокзальными проститутками, уборщиками (вокзала, станции метро, подъезда), “домашними” алкоголиками, приходящими, например, на вокзал или к ночлежке, в поисках бесплатной выпивки или “компании”. Стигматизация и формирование сообщества “бомжей” Проведение границы внутри сообщества обитателей ночлежки происходит по признаку способности “следить за собой”, управлять собой. Выполнение практик поддержания определенного гигиенического состояния включает в сообщество “нормальных”, является признаком “человека”, а не “бомжа”: “Она приходит и ложится спать в чем пришла, не моется, так и спит, как в коконе, от нее такой запах идет! Я стараюсь за ними ухаживать, стирать, мыть, но они все равно ничего не хотят делать сами, в одежде на кровать ложатся, как я устала от этого” (бездомная, выполнявшая роль завхоза в ночлежном доме). То, как человек следит за своим внешним видом, является маркером его внутреннего состояния и определяет его статус: “Г. ходил в тройке с бабочкой, газеты продавал, потом пропал и появился, сидел рядом с метро просил милостыню, перестал следить за собой, весь грязный, физиономия распухшая” (Л., сотрудница “Ночлежки”). Один из способов вернуть в “нормальное состояние” – одеть “по-человечески”: “Она раньше была совсем другая, следила за собой, продавала газеты, мы всегда старались ее хорошо одеть, у нее где-то был сын в интернате, и она всегда про него рассказывала, экономила деньги, копила ему на подарки, ездила на каникулы. Потом запила и пропала, у нее случился инсульт” (Л., сотрудница “Ночлежки”). А., жительница ночлежки, рассказывала о своей работе в Армии Спасения: “Я тогда работала в ночной программе Армии Спасения в прошлом году, сейчас она закрылась, так мы тех, кто приходит, пытались все время, каждый день в чистое одевать [одежда из гуманитарной помощи. –- З.С.], чтобы они как люди ходили, но некоторым ее на один день хватало, придет на следующий, а у него все штаны грязные, пятно где-то, нужно новые”. Говоря это, А. для убедительности продемонстрировала мне фотографию группы Армии Спасения в театре. На ней люди одеты в чистую выходную одежду, мужчины – в пиджаках, женщины – в нарядных платьях и туфлях на каблуке. Первое мое впечатление и интерпретация: на фотографии – участники какого-то семинара во время культурной программы в театре или встреча одноклассников на 25-летие выпуска (кажется, что все примерно одного возраста). Когда А. сказала, что это их группа, я прежде всего стала искать “признаки порока на лице” (желтый цвет, морщины, несконцентрированный взгляд) и признаки сэконд-хэнда в одежде (пятна, одежда не по размеру), но не только не нашла их, но и не смогла отличить руководителя этой программы от ее бездомных клиентов. Этот случай иллюстрирует роль одежды в представлении себя и в процессе стигматизации. “Переодевание” своих клиентов сотрудниками организаций не лишено смысла. Представители большого сообщества склонны приписывать “не-человечность” (un-humannes) стигматизированным индивидам, тем самым исключая их(Goffman, 1963:40). Пытаясь реконструировать правила взаимодействия бездомных с представителями “большого сообщества”, я решила взять интервью у врачей и медсестер отделения для бездомных больницы им. Боткина. В рассказах сотрудников отделения доминировала тема “не-человечности” бездомных пациентов: “Когда я веду студентов по этому отделению, они меня спрашивают: “А что, это люди, их надо лечить?”, я, конечно, отвечаю: “Да!”, а сама задумываюсь: а люди ли они?” (сотрудница больницы Боткина). Врачи все время выражали сомнение в физических и умственных способностях своих пациентов: “они уже ничего не могут”, “им нельзя доверять”. Для “научного” обоснования “не-человечности” бездомных медицинские работники ссылаются на то, что все их бездомные пациенты – хронические алкоголики. На определенной же стадии алкоголизма необратимо разрушается кора головного мозга, после чего алкоголик уже перестает быть человеком в “медицинском” смысле. “Моральные карьеры” бездомных: от “человека” к “бомжу” Будучи стигматизированным, человек, до определенного момента считавший себя “нормальным”, превращается в “бомжа”. Жизненные истории позволяют нам реконструировать “моральную карьеру” индивида, процесс трансформации идентичности. В историях бездомных видна граница между их “нормальностью” в прошлом с описанием других “нормальных”, к которым рассказчик принадлежал, и сегодняшним “я – ‘бомж’”, “мы – ‘бомжи’”. Характерно, что в автобиографиях описывается трансформация “практической идентичности”, определение себя осуществляется через практики, а не установки или ценности: “Я <...> сплю где попало, ем что попало”. Именно практики отличают “нормальных” от “бомжей”. В рассказе обычно сначала описывается “нормальная жизнь” или жизнь Дома (в прошлом или фантастическом будущем): “Постоянно вспоминаются сцены из “той”, другой жизни, родные, друзья. Часто представляется, что было бы сейчас, живи я нормальной жизнью: иногда ремонт в квартире делаю, мебель передвигаю, хожу гулять со своей семьей”(из биографии, присланной на конкурс газеты “На Дне”). Затем сопоставляются “бомж” и “человек”. Здесь мы видим, что граница проводится не только со стороны представителей “большого сообщества”, но и в сознании самих бездомных. Во-первых, у “человека” должен быть “свой угол”, куда можно “прийти вечером домой”, “лечь спать на нормальную кровать” “с книжкой”, “утром принять душ”, “выпить кофе”, “посмотреть на рассвет за окном”. “Человек” может посмотреть телевизор или послушать радио, поиграть с детьми, погулять с семьей. У бездомного “вместо телевизора – сны, вместо радио – аккомпанемент падающих из подвальных труб капель”. Вместо “угла” – “тихий подвал”, “ступеньки в парадной”, “электричка”, ванну и душ заменяет “старое ведро”, в котором можно постирать и помыться самому. Происходит вызывающая отчаяние проблематизация самых элементарных повседневных практик: как “зашить порвавшуюся одежду”, “постричь ногти или усы с бородой”, “если захочется пить, нужно искать поликлинику или общественный туалет, чтобы воды напиться”.. При отсутствии условий для приготовления пищи процесс еды также превращается в проблему: бомжу “приходится брать то, то можно есть сразу”, покупать дешевые продукты “типа круп, макарон или картошки”, т.к. нет возможности готовить (поэтому основой меню становится быстрорастворимая лапша, консервы, продукты, которые не нужно варить). Нитка и иголка “одалживается” в поликлинике, а вилка и нож – в ларьке. Иногда “бомж” приближается к состоянию “человека”, например, заработав на временной работе или найдя деньги, можно “купить нормальной водки, закуски нормальной”, “в столовую сходить, в баню”, “в кафе посидеть, как человек”. Но, как правило, у “бомжа” сужается круг “доступных” практик, теперь они связаны с “борьбой за выживание”: “жизнь превратилась в борьбу за выживание. Сузилась до размеров буханки хлеба” (из биографии, присланной на конкурс газеты “На Дне”). Появляются новые практики: сбор бутылок, прошение милостыни, жизнь в подвале, на вокзале или парадной. Слом привычного хода повседневной деятельности вызывает страх, замешательство, агрессию (Garfinkel, 1967:49). Эксперименты Гарфинкеля, в которых “ломалась” повседневность, были достаточно безвредны в том смысле, что не наносили урон здоровью и имуществу его участников. Однако такие эксперименты вызывали сильные отрицательные эмоции и приводили к переосмыслению реальности у тех, кто был в них задействован. В случае потери Дома проблематизация охватывает все сферы жизни участника “эксперимента”. Именно поэтому, на мой взгляд, бездомным свойственны “угнетенное психическое состояние”, фрустрация и высокий уровень самоубийств. |
Похожие:
 |
Способствовать овладению студентами теоретико-методологической базой... Формирование базовых знаний опыта социальной работы, накопленного цивилизацией западных стран |
|
Разработка обучающей системы специалистов общетехнического профиля... Р уже реализованных решений комбинированной реальности в авиационной индустрии, классификацию систем комбинированной реальности,... |
 |
Ядов В. А Ядов В. А. Стратегия социологического исследования. Описание,объяснение, понимание социальной реальности/ В. А. Ядов. — 3-е изд.,... |
|
Реализация приложения с использованием технологии виртуальной реальности Создание приложения с использованием технологий виртуальной реальности 5 |
|
Методические рекомендации по изучению дисциплины «Методы исследований... Целью освоения дисциплины «Методы исследования в социальной работе» является формирование целостной системы знаний об основных общенаучных... |
|
Инструкция специалист по социальной работе спб гбсусо «Дом-интернат... Приказом Министерства труда и социальной защиты РФ от 22. 10. 2013 №571н «Об утверждении профессионального стандарта «Специалист... |
|
«Купи Samsung Galaxy s 7 edge │ s 7 и получи очки виртуальной реальности Gear vr в подарок» «Купи Samsung Galaxy S7 edge│S7 и получи очки виртуальной реальности Gear vr в подарок» |
|
«Купи Samsung Galaxy s 7 edge │ s 7 и получи очки виртуальной реальности Gear vr в подарок» «Купи Samsung Galaxy S7 edge│S7 и получи очки виртуальной реальности Gear vr в подарок» |
|
На уроке русского языка и литературы Реальности времени предъявляют новые повышенные требования к профессиональной компетентности учителя |
|
При составлении рабочих программ следует учесть В программе каждого класса должны быть представлены разножанровые произведения; произведения на разные темы; произведения разных... |
|
Исследование и анализ сред виртуальной реальности, используемых в... Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
|
Правила игры в жизнь (стр. 4) В этой рубрике мы бы хотели поговорить о том, что нас удивляет, что выходит за грани нашего представления о нормальном и паранормальном.... |
|
Московский институт электроники и математики На тему “Разработка и исследование системы дополненной реальности с поддержкой распознавания жестов в режиме реального времени” |
|
Социальной ответственности бизнеса была затронута на всероссийском деловом форуме Направляем вам ежедневный обзор центральной российской прессы по социальной тематике |
|
Научно-исследовательская работа (нир) «Разработка программно-аппаратного комплекса для повышения качества обучения специалистов ОАО «Сетевая компания» с применением элементов... |
|
Курсы по транспортной безопасности Подписывайтесь на наш видеоканал в YouTube, вступайте в нашу группу в социальной сети вконтакте, наблюдайте за нами в социальной... |