Идентичность в норме и патологии
|
Скачать 1.82 Mb.
|
|
Методы исследования идентичности Значительное количество исследований посвящено изучению идентичности юношей и подростков (Bosma, 1985; Coleman, 1974; Marcia, 1970; Waterman, 1982; Roker, Banks, 1993; Stephen, Fraser, Marcia, 1992; Von-Broembsen, 1989), а также исследованиям профессиональной (Friedman, Faber, 1992; Waterman, 1982) и социальной (Tajfel, 1974, 1979) идентичности. В качестве метода исследования идентичности Marcia был предложен метод полуструктурированного интервью. Интервью с одним испытуемым длилось около 30 минут. Выяснялось наличие или отсутствие кризиса, то есть принятия решений, по значимым для испытуемого темам: профессиональная деятельность, идеология (религия и политика) и стандарты поло-ролевого поведения (отношение к добрачной половой жизни). Оценивалась также степень принятых решений - уверенность подростка в их правильности. Полученные ответы анализировались несколькими независимыми экспертами, которые относили исследуемых к одной из четырёх статусных групп. С помощью этого метода были получены корреляции статусов идентичности с различными личностными переменными. В исследовании Marcia и Friedman (1992) было установлено, что у подростков с преждевременной остановкой формирования идентичности (по Marcia) значительно выше, чем у остальных, самооценка, авторитаризм, обнаруживается низкая тревожность. Наибольшая тревожность выявлена у подростков с диффузной идентичностью. Самые низкие значения авторитаризма выявлялись у подростков, находящихся в состоянии моратория. У девушек с достигнутой идентичностью, как ни странно, оказалась низкая самооценка. Marcia объясняет это тем, что девушки более ориентированы на традиционные ценности, на семью, связь с родителями, в то время как достижение идентичности требует определённого пересмотра семейных ценностей. Так как процедура интервью довольно трудоёмкая и требует определённого навыка в проведении и интерпретации, последователи Marcia пытались ввести более стандартизированные методики. Кроме того, обнаружились некоторые слабые места подхода Marcia. Возник вопрос об оценке важности области интервью для конкретной исследуемой популяции. Waterman и Naewid предположили, что уже само наличие кризиса в какой-либо области свидетельствует о важности этой области для человека (Bosma, 1985). Исходя из представлений Erikson о том, что для женщин более важен "внутренний мир", авторы полагали, что для женской популяции более адекватна сфера взаимоотношений полов, чем профессиональная и идеологическая. Другие исследователи выясняли, какой вклад вносит каждая область в общий балл статуса идентичности. У канадских юношей наиболее значимой оказалась религиозная сфера (85% общего статусного балла), у девушек - сфера взаимоотношения полов. Профессиональная сфера оказалась равно значимой для юношей и девушек (Bosma, 1985). В другом исследовании просили проранжировать пять областей интервью по их важности для "чувства того, кто вы есть, вашей идентичности". Для юношей наиболее значимой оказалась профессиональная сфера. Было установлено, что первая и вторая по рангу области давали 95% общего балла, то есть, определяли состояние идентичности (Bosma, 1985). Поэтому впоследствии было предложено вместо того, чтобы пытаться распознать "лучшие" области для каждой группы, учитывать первые по значимости области для каждого индивидуума. Необходимо, чтобы эти области определял сам опрашиваемый, а не исследователь. Если данная область значима для данного субъекта, оценка наличия в ней кризиса даст точное предсказание статуса идентичности. К положительным результатам привели попытки исследователей в разработке более объективных письменных методов измерения статуса идентичности. Marcia предложил Тест неполных предложений (Marcia Friedman, 1970). Отталкиваясь от него, последователи Marcia сконструировали несколько стандартизированных опросников. В одном из них, к каждому предлагаемому вопросу давалось два альтернативных ответа, один из которых дифференцировал состояние достигнутой идентичности. В другом - для каждой из трёх областей интервью - профессиональной, религиозной, политической, - были сформулированы по два предложения, отражающие один из четырёх статусов. Этот метод был признан валидным, и с его помощью было проведено много исследований. Наиболее признанным валидным опросником является так называемый тест профессиональной идентичности, однако, он определяет только состояние профессиональной идентичности. Таким образом, большинство попыток создания объективного метода оценки идентичности были недостаточно успешны и ограничены частью популяции (в основном юноши-студенты, реже девушки) и количеством анализируемых сфер жизни. Поэтому многие исследователи, работающие в данной области, предпочитают развивать полустандартизированные методы (Bosma, 1985; Raphael, Xelowski, 1980). Значительный вклад в разработку методик исследования идентичности внесло интеракционистское направление. Наиболее известным является тест 20 предложений Куна и Макпартлэнда (1984) "Кто Я?". В основу этой методики легло теоретическое представление о том, что основой организации и направленности поведения человека являются имеющиеся у него установки на себя ("личностное Я", или идентичность). Суть методики заключается в том, что предлагается дать 20 ответов на вопрос "Кто я?". По мнению авторов, вопрос "Кто Я?" логически должен связываться с тем, с чем себя идентифицирует исследуемый, то есть с социальным статусом и связанными с ним чертами. Требование дать 20 высказываний исходит из признания сложности и многоаспектности природы индивидуальных статусов и из интереса к проблеме исследования диапазона установок личности на себя. Методом обработки теста является контент-анализ. Все высказывания делятся на две категории: объективные и субъективные. Объективные категории включают высказывания, выражающие отнесение себя к группе или классу, чьи границы и условия членства знают все, то есть, конвенциональные. Субъективные упоминания - характеристики себя, которые связаны с группами, классами, чертами, состояниями или любыми другими моментами, которые для их выяснения требуют либо указания самого респондента, либо соотнесения его с другими людьми. Разделение ответов теста на две категории базируется на теоретическом представлении о "личностном Я" как о некоей интернализации индивидуальной позиции в социальной системе. Такой подход даёт основания полагать, что различия в идентификации "личностного Я" эквивалентны различиям в том, как люди связывают свою судьбу с рядом возможных референтных групп. Авторы считают, что порядок ответов является отражением модели "Я-концепции". Вышеуказанный тест получил широкое распространение. Кун и Макпартлэнд (1984) установили, что: 1/ объективный компонент "Я-концепции" является ее более выраженным компонентом, то есть социально подкрепляемые установки находятся во главе иерархии установок на себя; 2/ люди существенно различаются по количеству субъективных и объективных компонентов, содержащихся в "Я-концепции": количество объективных высказываний (локусный балл) варьирует от О до 20, что, по мнению авторов, может быть связано с широким кругом других установок и форм поведения. Rodriques–Thomae с соавторами (1982) использовали тест 20-ти предложений для исследования идентичности подростков. Было обнаружено сходство структур идентичности испанских и французских подростков как по содержанию, так и по форме презентации. В исследовании Dion (1983) показана связь между именем человека и его идентичностью, причём тест "Кто Я?" в его различных вариантах признаётся наиболее адекватным при исследовании идентичности. Патаки (1983), исследующий когнитивные аспекты Я-образа с помощью данного теста, показал, что предпочтение объективных характеристик ниже, чем в западных исследованиях. Патаки связывает это с тем, что западное общество обладает более, развитой и жесткой стратификацией, в условиях же социальной нестабильности актуализируются личностные аспекты идентичности. Изучение содержания самооценки подростков и взрослых с помощью этого теста, проведенное Бороздиной (1989, 1990) показало, что большая часть ответов подростков раскрывает круг их интересов, в то время как взрослые наиболее часто упоминают свои личностные особенности, родственные узы и семейные контакты, деловую сферу. Автором показана динамика значимости различных категорий высказываний для подростков юношей: если для подростков наиболее значимой категорией высказываний является категория "интересы, умения", то для юношей - "самооценка, принятие себя, качества личности" и "чувства, переживания, мотивы". В России методики, релевантные исследованию некоторых параметров идентичности, разработаны Пантилеевым, Леонтьевым, Гозман, Кроз и др. Наиболее популярными являются: Методика исследования самоотношения, созданная для изучения самоотношения как обобщенного чувства субъекта в адрес собственного "Я", то есть, оценочного измерения идентичности (Пантилеев, 1993); Тест смысложизненных ориентаций (Леонтьев, 1992); Самоактуализационный тест (Гозман, Кроз, 1987 ), описания некоторых шкал которого перекликаются с описанием состояния достигнутой идентичности Marcia и Erikson . Breakwell (1986), анализируя методы изучения идентичности, пишет, что в последнее время наметилась тенденция к комплексному использованию различных методик, одновременному применению различных подходов. Наметился переход от использования разнообразных методов, интроспекции, регистрации поведения, к извлечению информации об идентичности в комплексе всех её измерений. При этом используются комбинации многошкальных опросников, самоописаний, лонгитюдных анализов биографий и дневниковых записей. Характерной чертой современных исследований идентичности является рассмотрение её в единстве с социальными процессами, которые создают условия существования и изменения идентичности . Развитие идентичности в социоисторическом контексте анализировалось Espin, Stewart, Gomez (1990). Авторами сделан вывод о том, что на возникновение нарушений идентичности влияют психотравмирующие ситуации в детстве. Профилактика нарушения идентичности зависит от условий развития ребенка. Stephen (1992), исследовавший влияние идентичности на продолжительность жизни, обнаружил, что нормально формирующаяся идентичность увеличивает продолжительность жизни. Взаимосвязь миграции и формирования Эго-идентичности анализировал в своем исследовании Kohler (1968). Автором показано, что изменения социо-культуральных взаимодействий могут дестабилизировать Эго и Эго-идентичность. Коррекция дестабилизированного Эго, по мнению автора, должна быть направлена на восстановление стабильности Эго и развитие новой психосоциальной идентичности. Zabielski (1994) проводил диагностику материнской идентичности у 42 женщин, родивших первого ребенка. Половина обследуемых женщин имела преждевременные роды, вторая половина обследуемых женщин родила в срок. Исследование проводилось в течение года после рождения первого ребенка. Сравнительный анализ материнской идентичности показал статистически достоверную связь между сроком беременности и степенью сформированности материнской идентичности. 62% женщин, родивших своевременно, и 24% женщин, родивших преждевременно, отмечали ощущения сформированной материнской идентичности спустя две недели после родов. Выявлена статистически достоверная взаимосвязь между ощущениями материнской идентичности и первым контактом с ребенком. Berger (1989) исследовал влияние позднего материнства на отношения матери к ребенку. Изучались 34 ребенка, рожденных женщинами в возрасте от 37-до 44 лет. Выявлены нарушения отношений матерей к своим детям. Автором подчеркивается, что на характер отношений мать-ребенок влияют отношения матери со своей матерью. Roker, Banks (1993) изучали влияние типа школы, в которой учатся подростки, на формирование подростковой идентичности. Объектом их исследования явились 127 девочек из частных и государственных школ. Идентичность изучалась в соответствии с критериями Marcia (1980). Авторами обнаружены достоверные различия между идентичностью подростков в зависимости от типа школы. Изучение стилей формирования идентичности в раннем и среднем подростковом возрасте у 878 израильских и английских студентов, проводилось Flum, Porton (1995). Результаты исследования позволили авторам сформулировать парадигму формирования идентичности, основанную на подчеркивании им значимости интра- и интерперсональных аспектов взаимодействий. Влияние культуральных факторов на формирование идентичности у подростков изучалось Schneider (1992). Luk (1993) отмечал значимость культуральных факторов в развитии кризиса идентичности и расстройств идентичности у подростков. Malewska-Peyre (1993) проводила исследования, посвященные формированию негативной идентичности у подростков – детей иммигрантов. В качестве причин, способствующих развитию негативной идентичности, автором отмечались: развод родителей, расизм и ксенофобия. По мнению автора, наиболее опасным явлением, способствующим формированию негативной идентичности, является интернализация подростками негативного имиджа родителей. Влияние статуса иммигранта на формирование Я-концепции у подростков исследовалось Klimidis, Stuart, Minas, Ata (1994). Изучалась взаимосвязь статуса иммигранта и возникновения "психологической миграционной заболеваемости". Сравнение австралийских подростков, относящихся к коренному населению, и подростков-иммигрантов не подтвердило выдвинутую авторами гипотезу. Аналогичное исследование, проведенное авторами во Вьетнаме показало, что дети вьетнамских иммигрантов имеют менее сформированную Я-концепцию, по сравнению с детьми коренных вьетнамцев. Исследуя подростковую идентичность и изменение силы Эго в период кризисов, описанных Ericson, Kidwell с соавторами (1995) выделили фактор, названный ими Identity Exploration Crisis (IEC). Представляют интерес исследования, посвященные взаимосвязи пограничного личностного расстройства (ПЛР) (Arnow, Harrison, 1991; Kernberg, 1980, 1984; Paris, 1997; Baumeister, 1990) с нарушением идентичности. В исследованиях Machizawa (1994) подтверждено, что основным симптомом ПЛР является импульсивность. У пациентов с ПЛР импульсивность сочетается с депрессивными симптомами, мазохизмом, сложными межличностными отношениями. Автор делает вывод, что ПЛР представляет собой не гомогенное, а гетерогенное образование, классифицирующееся в субтипы: депрессивный, импульсивный и тип с диффузией идентичности. Salwen, Reznikoff, Schwartz (1989) исследовали взаимосвязь степени интеграции идентичности и Эго-патологии у 26 подростков с пограничным личностным расстройством и у 26 подростков, имеющих другие личностные расстройства. Анализировалась связь выраженности функции Эго с типом расстройства. Аспекты функционирования Эго изучались с позиций наличия/отсутствия расстройств интеграции идентичности, психологических защит, регрессивного мышления и ошибок понимания. У подростков с ПЛР, по сравнению с подростками, имеющими другие личностные расстройства, выявлена более выраженная патология характера, что проявлялось нарушении идентичности, в значительной регрессии мышления и в большем количеством ошибок при тестировании. На основании полученных данных автором сделан вывод о возможности диагностики ПЛР уже в подростковом возрасте на основе диагностики нарушений идентичности и чувства ощущения себя. В последнее время особую популярность среди исследователей, занимающихся изучением идентичности, приобрел тест Gunderson’a /Zanarini (DIP-P, 1992). Block, Westen, Ludolph, Wixom, Jackson (1991) использовали этот тест для дифференциальной диагностики ПЛР с другими личностными расстройствами у молодых девушек. Postelnec, Atlas (1993) анализировали связь диффузии идентичности и суицидальных попыток у подростков. В исследовании установлено влияние физического насилия, совершенного в детстве, на возникновение диффузии идентичности. По мнению Offer, Ostrov, Howard, Atkinson (1990), дифференциальный диагноз «серьезной психопатологии» и «мягкого кризиса» идентичности подросткового возраста достаточно труден. Авторы считают, что кризис идентичности и «эмоциональный беспорядок» - это далеко не составная часть нормального роста. Поэтому успокоение подростков, проводящееся в соответствии с принципом "Не беспокойся о своих проблемах, они исчезнут по мере взросления", с точки зрения авторов, является ошибкой. Исследованию влияния психологический коррекции на изменение идентичности посвящены работы ряда авторов : Medlen, 1991; Postelnek, .Atlas, 1993; Chessick, 1996; Flum, Porton, 1995; Meens 1993; Lida-Pulik, de Bonis, Feline, 1993; Riise, 1989 и др. Raskin (1989), например, предлагает использовать различные варианты канселлинга, основанные на теории психосоциального развития Erikson, в коррекции трансформации идентичности. Chessick (1996) приводит примеры эффективной коррекции подростков с ПЛР и диффузией идентичности, обращая внимание на необходимость использования в психотерапии самофокусировки, увеличивающей чувство самоцентрирования и спаянности Self. Автор предлагает уделять особое внимание нарративной коррекции трансформированной идентичности. Flum, Porton (1995) отмечают положительно влияние книг как методов воздействия, стимулирующих нарративный характер психологической коррекции, на формирование идентичности у подростков. Принципы эффективной коррекции трансформации идентичности подробно рассматриваются в работах Matorin и Greenberg (1992), активно занимающихся семейной психокоррекцией. Авторы рекомендуют применение биопсихосоциального подхода с использованием следующих коррекционных моделей: коммуникативной, структуральной и кроссгенерационной. Meens (1993) подчеркивал необходимость социальной поддержки и поддержки друзей в формировании профессиональной идентичности у подростков. Большое значение в формирование идентичности, по мнению автора, имеют специальные школьные программы. Необходимость когнитивного подхода в изучении расстройств идентичности подчеркивается в исследовании Lida-Pulik, de Bonis, Feline (1993). По мнению авторов, основной акцент в проводимых мероприятиях должен быть сделан на концепцию Self. Концепция Self представляет собой когнитивную структуру ментальной репрезентации себя, отвечающую за интеграцию ядра личности и являющуюся краеугольным камнем идентичности. Результатом исследования явилось новое направление коррекции трансформации идентичности – когнитивное моделирование самоконцепции. Riise (1989) разработаны специальные курсы обучения для людей с кризисом идентичности и образовательные стратегии, направленные на развитие идентичности. Archer (1989) подчеркивал необходимость интервенции в коррекции трансформации идентичности. Основной задачей психотерапии, по мнению автора, является необходимость своевременной интервенции в зависимости от сроков формирования идентичности. Применение данной концепции позволило Archer сделать вывод о том, что “эффективное” психологическое функционирование личности обеспечивает формирование нормальной идентичности, а “слабое” психологическое функционирование приводит к диффузии идентичности. Формирование нормальной идентичности тесно связано с культуральной принадлежностью, полом и социальным окружением. Таким образом, в современной психологии и психиатрии изучение феномена идентичности наиболее активно ведётся в рамках трёх теоретических ориентаций: современного психоанализа, интеракционизма и когнитивизма. Обнаруживаются некоторые общие тенденции теоретической интерпретации проблемы идентичности. Рассмотренные теоретические подходы не противоречат, а, скорее, дополняют друг друга, выделяя в качестве объекта исследования различные стороны феномена идентичности. КЛИНИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ НАРУШЕНИЙ ИДЕНТИЧНОСТИ “Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Самса обнаружил себя в своей постели, превращенным в чудовищное насекомое. Он лежал на своей панцерно–жесткой спине и видел, приподняв немного голову, свой выпуклый, коричневый, разделенный дугообразными чешуйками живот, на высоте которого еле держалось, готовое полностью соскользнуть, покрывало…” Franz Kafka “Die Verwandlung.” Необходимость теоретического исследования проблемы нарушения идентичности в психологии назрела давно. Изменения, происходящие в современном обществе, способствуют росту состояний, связанных с трансформацией идентичности. Эти состояния вызывают изменение личности, нарушения поведения и социальной адаптации (Kernberg, 1980,1984). Более того, так как современная молодежная субкультура формируется в особых условиях – социального кризиса, который, накладываясь на возрастной кризис, создает предпосылки для возникновения кризиса идентичности и трансформации идентичности, особую актуальность приобретает разработка научно обоснованных рекомендаций по профилактике этих состояний, способных спровоцировать возникновение различных форм отклоняющегося поведения. Как показывает клинико-психологическая практика последних лет, биомедицинский подход к проблеме трансформации идентичности не охватывает все значимые аспекты данной проблемы и в целом оказывается неэффективным, особенно в профилактике различных видов отклоняющегося, в том числе аддиктивного, поведения (Короленко, Завьялов, 1988). Признавая определенную роль социального фактора в развитии непсихотических нарушений, психиатрия до сих пор не использует холистические подходы при анализе состояний, связанных с трансформацией и нарушением идентичности. В связи с этим, особую актуальность приобретает исследование этих явлений с применением в первую очередь социодинамического и транскультурального подходов. Социодинамический подход объединяет разные способы видения и моделирования проблемы нарушения идентичности, позволяет рассматривать проблему в широкой социально-культурной перспективе развития личности. Социодинамическому анализу открываются такие аспекты проблемы, как психологическое содержание потребностей личности, «блокада» которых вызывает нарушение идентичности; коммуникативная компетентность, особенности осознания собственных проблем и др. Детальное знание этих аспектов проблемы отвечает запросам практики коррекции и реабилитации расстройств , связанных с трансформацией идентичности, когда необходимо вмешиваться в процессы личностного развития . В то же время, анализ литературы по вопросам нарушения идентичности, психологическим аспектам диагностики, интерпретации, коррекции и профилактики этих состояний показывает, что интеграция различных подходов к проблеме идентичности формируется медленно и трудно. В немногочисленных исследованиях чаще всего анализируются отдельные звенья процесса нарушения идентичности, формулируются узкие, специализированные модельные описания и гипотезы относительно отдельных моментов нарушения идентичности, которым приписывается этиологическая или патогенетическая роль. Понятие трансформации идентичности. Виды трансформации идентичности. Под трансформацией идентичности понимается изменение идентичности в результате воздействия на человека биологических, психологических, социальных и экономических факторов. Трансформация идентичности подразделяется на негативную и позитивную. К позитивной трансформации мы относим изменение идентичности человека, возникающее в результате его «движения» от спутанной идентичности к более когезивной (спаянной), что происходит через преодоление кризисов идентичности. Основными клиническими проявлениями негативной трансформации идентичности являются пограничное личностное расстройство (ПЛР) и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Негативную трансформацию сопровождают нарушения, характеризующиеся ослаблением Эго. Такое Эго оказывается чрезвычайно ранимым к внешним воздействиям, теряет свою интегральность и целостность. У человека со слабой идентичностью изменяется уровень толерантности (переносимости) к психической травме. Воздействие, травмирующее психику человека с нормальной идентичностью, оказывается непереносимым для людей со слабой идентичностью, у них легче провоцируется возникновение психических нарушений. Посттравматическое стрессовое расстройство Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) развивается как результат воздействия чрезвычайного травмирующего события/событий. Носитель ПТСР, лично пережил или был свидетелем убийств, сцен насилия, гибели близких или других людей, издевательств, угрозы физической целостности. Реакция на травмирующее событие включала интенсивный страх, чувство беспомощности, состояние ужаса. Психотравмирующие ситуации, вызывающие ПТСР, включают, прежде всего: 1) участие в войне; 2) попадание в заложники; 3) попадание в плен; 4)бандитское нападение; 5) изнасилование; 6) нападение террористов; 7)киднэппинг; 8) природные или связанные с деятельностью человека катастрофы. Хронические последствия психологических травм исследовались задолго до того, как в современных классификациях появился термин «посттравматическое стрессовое расстройство». Эти исследования начались в 50 годы и проводились на бывших узниках концентрационных лагерей. Последствия, связанные с пережитыми ими событиями, такими, как экзекуции, пытки, насильственный труд и голодание, описывались учёными разных стран. Например, Bensheim (1960) описывает в качестве хронических последствий этих переживаний страх и паранойю. Мattusek (1975) фокусирует внимание на имеющем место у бывших узников тотальном недоверии к окружающим и подчеркивает длительность нарушений, связанную с хроническими личностными изменениями. Кlein (1974) описывает у таких лиц депрессию и тревогу, сочетающиеся с разнообразными соматическими симптомами. Обращается внимание на влияние этих признаков на возникновение нарушений приспособления, способствующих развитию особого стиля поведения, названного Chodoff (1975) пассивным, фаталистическим личностным стилем. Этот стиль включает в себя постоянно присутствующее чувство безнадёжности с потерей интереса к тем активностям, которые раньше доставляли чувство радости. Eitinger (1959) в ходе исследования обнаружил, что количество случаев шизофрении у беженцев оказалось в 5 раз выше, чем у местного населения. В связи с этим у автора возникло предположение о возможном влиянии хронических последствий тяжёлых психических травм на возникновение эндогенных заболеваний. Eitinger (1960) обращает внимание на частоту возникающих у таких людей параноидных реакций с идеями преследования. Кrupinsky, Stoller, Wallace (1973), проводившие исследование в Австралии, обнаружили, что у еврейских беженцев с выраженной доэммиграционной травмой выявлялось более низкое количество заболевших шизофренией, по сравнению с беженцами из Польши, России и Украины. Тем не менее, у еврейских беженцев имело место большее количество случаев нарушений, диагностированных как синдром концентрационного лагеря. Этот синдром проявлялся инсомнией, хронической усталостью, раздражительностью, беспокойством, тревогой и депрессией. Hoppe (1972), Eitinger (1980) пришли к выводу о необходимости учёта в этиологии этого синдрома не только физических, органических, но и психологических факторов. В этом контексте, Frankl (1969) анализировал значение смысла жизни для человека вообще и узников концентрационных лагерей, в частности. Frankl считал, что главным фактором коррекции нарушения является не избавление человека от какого-то симптома нарушения, а подход, позволяющий человеку осмыслить то, что его жизнь имеет смысл как для него, так и для окружающих. Работы, связанные с вопросами экзистенциального и морального плана, оказали существенное влияние на реабилитационные программы, проводящиеся с ветеранами въетнамской войны (Boehnlein, 1989). Реакции человека на психологическую травматизацию, включающие избегание мыслей и чувств, связанных с психической травмой; отчуждение, отгороженность от других; чувство кратковременности будущего с отсутствием длительной жизненной проекции, входят в структуру посттравматического стрессового расстройства ( ПТСР) и это – свойственный любому человеку ответ на тотальное нарушение, связанное с ощущением потери смысла жизни, разрушением привычной стабильной системы, интегрирующей личность. В результате более современных исследований (Myhir с соавторами, 1995) была обнаружена положительная корреляция между психической травмой и развитием различных психических патологий у афганских беженцев в США. Эпидемиологические исследования вьетнамских беженцев в США, проведённые Gong–Guy (1987), выявили высокие уровни их стрессированности и нуждаемость в психиатрической помощи. Преобладающим симптомом, являющимся серьёзной клинической проблемой, являлась депрессия, нарушающая психосоциальное функционирование и социопсихологическую приспособляемость человека (Westermeyer,1985). ПТСР описано у беженцев из Юго–Восточной Азии, переживших камбоджийские концентрационные лагеря (Kinzie, 1989). Mollica с соавторами (1990) сообщали, что у 50% беженцев из Юго–Восточной Азии в США обнаружено ПТСР. Westermeyer (1985) подходит к вопросу о длительности ПТСР дифференцированно с выделением отдельных признаков ПТСР и их длительности. Автор установил, что некоторые симптомы как, например, депрессия и соматические признаки имеют тенденцию к ослаблению со временем, по мере аккультуризации в другой стране, в то время, как тревожность, враждебность, паранойя не претерпевают существенных изменений, связанных со временем. Мoore и Boehnlein (1991), исследуя беженцев из Лаоса, обращают внимание на то, что депрессия в структуре ПТСР может быть устранена достаточно легко при использовании психофармакологического лечения. Однако, другие симптомы остаются и инвалидизируют пациентов, несмотря на отсутствие депрессии. Исследование, проведённое Sack с соавторами (1995) в США, касающееся двух поколений камбоджийских беженцев, не являющихся пациентами психиатрических учреждений, выявило, что признаки, характерные для ПТСР, удерживаются очень долго, хотя депрессия носит менее хронический характер и развивается эпизодически под воздействием социальных ситуаций. По мнению авторов, специалистам стран, предоставляющих убежище беженцам, следует учитывать воздействие на этих людей конкретных факторов, в связи с тем, что некоторые из них способствуют снижению степени выраженности травматических переживаний, а другие – могут их обострять и оживлять. К последним, например, относятся: наблюдение, непосредственно или по телевидению, за несчастными случаями; упоминания о преступности; даты, связанные с военными действиями и напоминающие о пережитом. Большое значение в коррекции этих состояний имеет поддержка семьи и специально созданных социальных групп. Негативное влияние на терапию оказывают потеря связи с родственниками, отсутствие прежней семьи и языковые затруднения. Основные характеристики ПТСР включают:
Клиника ПТСР полностью развивается через некоторое время после травмы. Задержка во времени развития может быть короткой, например, одна неделя и очень длинной, затягивающейся на годы (согласно Kaplan, 1994), до 30 лет. Авторы указывают, что приблизительно 30% пациентов выздоравливают, 40% проявляют лёгкие симптомы, 20%–умеренные и 10% остаются без изменения, или их состояние ухудшается. Хороший прогноз предопределяют быстрое развитие нарушений, их короткая продолжительность (несколько месяцев); отсутствие психических травм в преморбиде, а также сопутствующего психического или другого заболевания; наличие реальной социальной поддержки. К возникновению ПТСР, наряду с предшествующей психической травмой, предрасполагает наличие определённых травмирующих ситуаций в детском возрасте. Компенсация событий, происшедших в детском возрасте, срывается под воздействием большего психогенного фактора. К характерным признакам ПТСР относят переживания событий, связанных с травмой, что, несмотря на их вытесненность из сознания, проявляется в ночных кошмарах и сновидениях. При столкновении с событием, звуком, запахом и прочим, чем-то напоминающим вытесненную из сознания ситуацию, также может происходить внезапный прорыв этого события в сознание. При этом нарушается контакт с реальностью, появляется неадекватное поведение, которое может представлять социальную опасность как для носителя ПТСР, так и для окружающих Возникающие состояния могут быть как сравнительно короткими, так и более продолжительными по времени. Примером кратковременного состояния, может быть случай, во время которого носитель этого расстройства «свернул» шею подошедшему к нему сзади знакомому, который, решив пошутить, закрыл ладонями его глаза. При более длительном эпизоде человек в течение определённого периода планирует агрессивные действия в состоянии суженного сознания (Короленко, Дмитриева, 1999). Эмоциональные реакции лиц с ПТСР отличаются от реакций, имеющих место до возникновения этого нарушения. Эти изменения касаются отсутствия тонких оттенков эмоций и сильной выраженности, брутальности эмоциональных реакций. Согласно Юнгу, эмоции вытесненные в подсознание, характеризуются тем, что они «не оттачиваются и не отшлифовываются». Лица с ПТСР подавляют свои эмоции, возможный «выброс» которых осуществляется в грубой форме. В обыденной жизни таких людей характеризует стремление к минимизации в использовании эмоций. Им присущ подсознательный страх «включения» эмоциональной сферы в связи с их предполагаемой деструктивностью. Вследствие ужаса пережитой психотравмы, возникает стремление не доверять своим чувствам, поскольку последние не совместимы с созданным до травмы имиджем реальности. Лишение чувства реальности противоречит здравому рассудку. Для того, чтобы защитить себя, человек диссоциирует переживания. Они становятся нереальными, каким-то сонным кошмаром. Если травмирующее переживание носит единичный характер, диссоциация ограничивается этой ситуацией. Если психическая травма затрагивает всю личность, диссоциация оказывается структурированной в психике и приводит к формированию новой личности, подавление и/или отрицание эмоций которой, становится одним из основных признаков. Мир обычных эмоций кажется для неё недоступным и, все более, нереальным. Лица с ПТСР могут рассказывать о имевшей место травме холодным, безучастным голосом, находясь вне контакта со своими чувствами и не обращая внимание на эмоциональное состояние собеседника. Лица с ПТСР избегают ситуаций, потенциально способных напомнить им переживания, которые они испытали. Для них характерен уход от длительного планирования, в связи с отсутствием перспективы, настроенности на длительную жизнь. Наличие этих расстройств у лиц молодого возраста особенно деструктивно в связи с появлением дополнительных условий, способствующих появлению различных химических аддикций. В результате анализа особенностей клинической картины, механизмов возникновения и развития ПТСР, представляется возможным прийти к заключению, что в структуре множественных нарушений, свойственных этому состоянию, осевым симптомом является нарушение идентичности. Вызвавшая ПТСР психическая травма, оказывается настолько тяжелой и несовместимой с прежними установками, идеалами и системой ценностей, что личность не может интегрировать её в своей структуре. В качестве психологической защиты, происходит постепенное формирование новой идентичности с иным восприятием реальности, другой системой ценностей, другими целями и перспективами. Эту новую идентичность можно рассматривать как посттравматическую стрессовую личность (ПТСЛ). Скорость формирования ПТСЛ, очевидно, может быть различной, также как и выраженность признаков новой идентичности. Прежняя личность при этом не исчезает бесследно, а вытесняется в подсознание, и на её реактивации основана надежда на коррекцию ПТСР. Многие беженцы из районов боевых действий, этнических, религиозных и других преследований страдают от последствий различных экстремальных психотравмирующих факторов. В связи с чувством унижения, стыда и/или страха, они испытывают значительные затруднения говорить на эти темы. Это приводит к тому, что психологические травмы часто не диагностируются, что затрудняет проведение квалифицированной коррекционной работы. Лица с ПТСР нередко испытывают различные соматические и неврологические расстройства, они жалуются на невыносимые головные боли, болевые ощущения в области живота, внезапно возникающие сердцебиения, сопровождающиеся страхом смерти. Gurres (1999), на основании опыта работы в качестве психотерапевта в лечебном центре для жертв преследования в Берлине, открывшегося в 1994 году, приводит подробные характеристики “жизни с травмой”. Автор обращает внимание на наличие мучительных ночных кошмаров и хронических нарушений сна. Пациенты испытывают постоянные flesh-backs, представляющие собой внезапно и неконтролируемо возникающие воспоминания психологической травмы с сомато-сенсорными симптомами. В это время пациенты чувствуют себя так, как будто всё происходит снова. Характерно возбуждение или застывание в определенной позе, тремор или обильная потливость, очень частый пульс и ощущение удушья. Эти лица не в состоянии выйти из замкнутого “дьявольского” круга подобных реакций. Имеет место сочетание чувства угрозы, страха смерти, непереносимых болей и психологической спутанности. На этом фоне возникают расщепление сознания, диссоциации, имеет место травматическая регрессия с разрушением основных гуманистических понятий о добре и справедливости мира, о возможности защитить себя и управлять ситуацией. Человек насильственно оказывается вытолкнутым назад, в раннее детское состояние. Он воспринимает себя беспомощным, плачущим, преданным всеми. Регистрируются галлюцинаторные и диссоциативные переживания. Пациенты стремятся к Богу и к Матери, но ни Бог, ни Мать не возникают. Единственно, кто ещё может спасти, - это преследователи, и это может приводить к перверзному союзу с ними (Стокгольмский синдром). Наблюдаются расщепления, во время которых возникает чувство раздвоения Я, и человек воспринимает второе Я в виде своего двойника, находящегося рядом с ним. Данные состояния возникают тогда, когда боль становится непереносимой, что представляет собой, очевидно, защитную диссоциацию. Gurres (1999) обращает внимание на то, что в отличие от обычных воспоминаний, которые с течением времени блекнут, травматические события воспроизводятся с неослабевающей интенсивностью. При этом какие-то части травматических переживаний остаются недоступными, полностью амнезированными, а другие преобретают фотографическую чёткость и становятся своеобразным “травмирующим фильмом”. Кроме того, могут возникать диффузные болевые ощущения, что обычно связано с различными сенсорными раздражителями, например, запахами, звуками, событиями или мыслями, связанными с травмировавшей ситуацией. Исследователи из Гарвардского университета (группа Van der Kolk, 1997) установили, что у лиц с ПТСР имеет место нарушение в области гипокампа. В результате чрезмерной активности амигдалоидных образований, лимбическая система не может выполнять более функцию фильтрации нервных импульсов. Вследствие этого, возникает нарушение переноса правополушарной активности (диффузных сенсорных аффектов и ощущений) в левополушарное декодирование и их вербальный и логический перевод. Эта модель объясняет феномен отказа от языковых функций у пациентов с ПТСР. Их молчание, очевидно, обусловлено не только чувством стыда и вины, но и тем, что переживания не могут быть выражены словами. В связи с этим, Gurres подчеркивает трудности психотерапии ПТСР. Молчание усиливает спутанность, страх и чувство беспомощности. Психотерапевт в этой ситуации может стать триггером для flesh-back’ов, что усиливает душевный хаос у пациента. Автор предлагает замену концепции лечения применяемой при неврозах, на концепцию ориентированную на ресурсы пациента существовавшие до травмы. Согласно данной модели, необходима реконструкция жизни и личности на основе проработки травмирующей ситуации с помощью собственных ресурсов, с последующей рестабилизацией и реинтеграцией проработанного материала. Найти оставшиеся ресурсы достаточно трудно, происходит конфронтация с депрессивными высказываниями пациента, например: «от жизни нельзя больше ждать ничего хорошего», «моя жизнь больше ничего не стоит» и т.д. Gurres сравнивает свою работу в поисках ресурсов с работой детектива или археолога. В конце процесса, пациент должен научиться отделять травмирующие воспоминания от своих ресурсов, овладеть способом в необходимых ситуациях самостоятельно вызывать в своем воображении позитивные, приятные образы. Проработка травматических событий должна проходить под строгим контролем психотерапевта. Травмирующие события проецируются пациентом, например, на воображаемый киноэкран. Таким способом пациент может контролировать “фильм”, смену картин, скорость их демонстрации. В процессе работы, психотерапевт помогает найти слова для выражения этого болезненного процесса. При этом, в начале развиваются сильные эмоциональные реакции и бывает полезным стимулировать возникновение “разрешающего плача”. Пациентам с ПТСР проводится также семантическая терапия, целью которой является избавление пациентов от алекситимии. Язык становится более плавным, находятся новые слова и значения, а аффективный компонент и вегетативные реакции ослабляются. Таким образом, травмирующее воспоминание переводится в категорию “нормального” воспоминания. Постепенно пациент обучается проекции переживаний на “Сейчас” и “Завтра”, а не на “Вчера”. Травмирующее воспоминание “тщательно упаковывается и получает значимое место в личном архиве” (Gurres, 1999). На данном этапе терапии воспоминания могут быть лучше контролируемы, каждый раз пациент их может “вытаскивать”, просматривать, по-новому структурировать. Окончательная фаза терапии представляет работу скорби и прощание с чувством жертвы, когда пациент может сказать себе: “это ужасное событие действительно со мной случилось, но оно потеряло власть над моей жизнью”. Коррекция ПТСР может быть более эффективной, если учитывается система культуральных ценностей индивидуума, особенности семейных отношений, религиозные верования. Особенно важен анализ умения человека справляться с потерей и скорбью в социальном плане, наряду с реальной помощью найти новую точку «кристаллизации», обрести снова смысл жизни. Проведение таких коррекций в группах помогает носителям ПТСР на фоне взаимной эмоциональной поддержки реинтегрироваться в обществе (Boehnlein, Sparr, 1993). |
Похожие:
 |
Самодина Н. И. Эриксон Э. Э 77 Идентичность: юность и кризис: Пер... ... |
 |
1. Услугу по присоединению к электросетям можно закупить у единственного... Закупка проводится по норме Закона №44-фз, позволяющей приобретать товары, работы, услуги, которые относятся к сфере деятельности... |
|
И. И. Бойко Чувашский язык и этническая идентичность проблемы этнокультурного... Чувашский язык и этническая идентичность – проблемы этнокультурного и политического выбора |
|
С каждым годом все актуальнее встают вопросы лечения бесплодия, а... Функциональная диагностика и терапия бесплодия и патологии беременности с применением модели беременности в эпд, врт и брт |
|
В отделении патологии новорожденных лечился ребенок 26 дней по поводу... С массой тела 3000г. Состояние после рождения удовлетворительное. Со стороны сердца и легких патологии не выявлено. Живот мягкий,... |
|
Инструкция пользователя Перед включением убедитесь, что напряжение вашей домашней электросети соответствует норме |
|
Национальный исследовательский университет высшая школа экономики Ключевые слова: самоопределение, факторы и условия самоопределения, психологические аспекты бизнсе, бизнес – деятельность, социальная... |
|
Наименование и количество учебного оборудования Показатели помещения кабинета: площадь, освещенность кабинета, электроснабжение, затемнение – соответствует норме |
|
Не no-show – клиент хочет поменять билет до наступления следующей Примечание: Проверяется по статусам купонов электронного билета. Транзакция: twd/L5 (где 5 – норме соответствующего fa элемента) |
|
Вопросы на категорию по анестезиологии (Коньково 2011 год) Известно, что достоверным показателем перфузии почек является диурез. Данный показатель в норме у взрослого весом 70 кг равен |
|
Оболенская Ю. А. (г. Ульяновск) Другими словами, корпоративная идентичность сотрудника (особенно при развитой корпоративной культуре) может привести его к инновационной... |
|
Эндокринная офтальмопатия при аутоиммунной патологии щитовидной железы у взрослых |
|
Роль цитомегаловирусной инфекции в патологии плода и новорожденного.... Роль цитомегаловирусной инфекции в патологии плода и новорожденного. Поиск новых противовирусных средств |
|
Роль патологии сосков молочной железы в развитии маститов у коров при машинном доении |
|
Сравнительная характеристика натуральных киллерных клеток человека в норме и при раке легкого Работа выполнена в Республиканском государственном предприятии «Институт молекулярной биологии и биохимии им. М. А. Айтхожина» Комитета... |
|
Советы родителям по формированию универсальных учебных действий у младших школьников Ершенствованию путем сознательного и активного присвоения нового социального опыта; совокупность действий учащегося, обеспечивающих... |