Апостолы

Коммод Антонин (180 – 192), положив­ший конец блестящей эпохе Антонинов. Коммод был одним из са­мых недостойных кесарей, человек, который по капризу судьбы вместо того, чтобы родиться гладиатором, родился императором…

Несмотря на такой характер Коммода, положение христиан при нем оказалось более сносным, чем в предшествующее время… Притом в последние годы на него приобрела большое влияние кон-кубина ² его, христианка Марция, “боголюбивая наложница”, как называет ее Ипполит» ³.

Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977. С.425. «Конкубинат, – поясняет Болотов, – имел тогда особенное социальное значе-

Была ли христианка Марция «боголюбивой» подругой или фа­вориткой-любовницей, у церковных и нецерковных историков мне­ния расходятся. Но относительно низкого нравственного и умствен­ного уровня императора, кажется, все единодушны. Коммод, сын Марка Аврелия, еще в 176 г. был назначен соправителем. Сын был полной противоположностью отцу. Распущенный, вялый и легко­мысленный, он только и мечтал о том, как бы кончить войну с вторгшимися в Империю маркоманнами и вернуться в Рим. Когда умер Марк Аврелий, Коммоду было только 19 лет. Война продол­жалась еще несколько месяцев, но затем император заключил с маркоманнами и квадами мир на выгодных для них условиях (Коммод обещал их вождям ежегодные денежные «подарки»).

Вернувшись в Рим в том же 180 г., Коммод с головой погру­зился в столичные удовольствия, предоставив управление государ­ственными делами своим любимцам: начальнику преторианцев Пе-реннию и др. Современникам казалось, что в лице Коммода вос­кресли худшие представители дома Юлиев-Клавдиев: Калигула и Нерон. Коммод обожал спорт и гладиаторские состязания, причем не ограничивался только ролью зрителя. Одетый в львиную шкуру, с палицей в руке, он изображал Геркулеса, избивая на арене цирка беззащитных людей и зверей. Империя покрылась статуями Герку-леса-Коммода, а в Риме была даже учреждена коллегия жрецов для служения новому богу.

Уже в 183 г. был раскрыт заговор против императора, в кото­ром принимали участие его жена Криспина и сестра Луцилла. От­ветом на заговор стали массовые казни аристократии. Потеряв поддержку знати, Коммод начал вести демагогическую политику, заискивая у солдат и римской толпы. Повышение жалованья, вся-

ние: это был, так сказать, брак с левой руки, теперешний морганатический. Многие лица находили для себя неудобным законный брак, некоторым сосло­виям он был запрещен, например солдатам. Даже и такой государь, как Марк Аврелий, в нравственности которого не может быть сомнения, когда овдовел, несмотря на то, что недостатка в невестах не было, счел для себя неприлич­ным жениться вновь и дать своим детям мачеху и предпочел конкубинат. Ве-спасиан имел конкубину, а не супругу. Положение таких конкубин было на­столько почетно, что они получали звание императриц и пользовались боль­шим влиянием» (там же). Попытка Болотова представить отношения между Коммодом и Марцией платоническими не выдерживает никакой критики. То, что было естественным для философа Марка Аврелия, проповедовавшего ас­кетизм и воздержание, совершенно неуместно применять к его сыну, погряз­шему в разврате (см. далее). – А.В.

Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.106.

кого рода поблажки преторианцам, цирковые зрелища, раздачи – таковы были старые испытанные средства этой политики. Резуль­татом явилось катастрофическое падение воинской дисциплины. В 185 г. Перенния пришлось выдать взбунтовавшимся солдатам. Его преемником стал вольноотпущенник Клеандр, снискавший общую ненависть вымогательством и насилием. Когда в 189 г. в Риме вспыхнул голодный бунт, трусливый Коммод выдал и этого своего любимца разъяренной толпе.

Внутреннее положение в государстве было крайне напряжен­ным. В Италии шайки разбойников терроризировали имущее насе­ление. В Галлии в 187 г. бывший солдат Матерн организовал целую армию из беглых рабов и дезертиров. С ней он опустошал не только Галлию, но и Испанию, нападая даже на крупные города. Движение Матерна шло под лозунгом защиты всех угнетенных. Вступая в го­род, его люди разбивали тюрьмы и выпускали заключенных на во­лю. В конце концов Матерн, разбитый в Галлии, задумал смелый план: переодетый, он пробрался со своими сторонниками в Рим, на­мереваясь убить Коммода и захватить верховную власть. Но заговор был раскрыт из-за измены. Последовали новые массовые казни.

И на этом общем фоне Коммод продолжал свои сумасбродства. Дело дошло до того, что император стал публично выступать глади­атором в цирковых боях и поселился в казарме. Тогда не выдержа­ла даже придворная камарилья. В 192 г. возник новый заговор во главе с префектом Эмилием Летом и при участии «боголюбивой христианки» Марции. 1 января 193 г. император собирался всту­пить в должность консула в костюме гладиатора, но в ночь перед этим ярким зрелищем его убили в гладиаторской казарме. ¹

Древние историки время и личность Коммода характеризовали как самые позорные в истории Рима. Юлий Капитолин о нем писал:

«…Сын столь безупречного государя отличался такими нрава­ми, какие чужды даже любому учителю гладиаторов, любому акте­ру, любому из тех, кто выступает на арене, наконец, любому чело­веку, в котором, как в помойной яме, соединены всякая грязь и преступление. Многие говорят и так, что Коммод – вообще плод преступной любви: ведь хорошо известно, что в Кайоте Фаустина (жена Марка Аврелия и мать Коммода. – А.В.) выбирала себе лю­бовников из матросов и гладиаторов» (XIX.6-7) ².

Ковалев С.И. История Рима. Курс лекций. Л., 1986. С.604-606. Капитолин Юлий. Жизнеописание Марка Антонина Философа//В сб.: Влас­телины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана / Перев. С.Н.Кондратьева. СПб., 2001. С.43.

Другой древний историк, Элий Лампридий, приводил чудо­вищные деяния этого изверга и извращенца:

«С самого раннего детства Коммод отличался постыдным пове­дением, был бесчестен, жесток, развратен, и уста его были осквер­нены и обесчещены...

Всех наиболее честных людей он прогнал от себя либо самым оскорбительным образом, либо предоставляя им самые унизитель­ные должности… Войну, которую отец его (Марк Аврелий) почти закончил, он прекратил, приняв требования врагов, и возвратился в Рим. Вернувшись в Рим, он отпраздновал триумф, причем поса­дил в колесницу позади себя своего любовника Саотера и, повора­чивая голову, часто целовал его на виду у всех. То же самое делал он и в орхестре. Пьянствуя до рассвета и расточая средства Рим­ской империи, он по вечерам таскался из кабаков в лупанары (публичные дома). Для управления провинциями он посылал либо соучастников своих позорных дел, либо людей, рекомендованных этими соучастниками. Сенату он стал до такой степени ненавистен, что и сам, в свою очередь, начал жестоко свирепствовать на поги­бель этому великому сословию и из презренного превратился в же­стокого...

Префекты претория, видя, что Коммод вызывает к себе та­кую ненависть из-за Саотера, самовластие которого стало для рим­ского народа невыносимым, ловко выманили Саотера из дворца под предлогом участия его в священнодействиях; затем, когда он воз­вращался в свои сады, они, подослав тайных агентов, убили его…

Перенний, хорошо изучивший Коммода, нашел способ самому сделаться всесильным. Он посоветовал Коммоду предаться на­слаждениям и возложить все труды правления на него, Перенния. Коммод с радостью принял это предложение. Руководствуясь та­ким правилом жизни, Коммод безумствовал во дворце на пирах и в банях вместе с тремястами наложницами, которых он набрал из матрон и блудниц по признаку красоты, а также с тремястами взрослыми развратниками, которых он собрал из простого народа и из знати, насильно и за деньги, причем дело решала их красота. Иногда, одевшись в платье служителя при жертвоприношениях, он совершал заклание жертв. Он сражался на арене среди своих спальников как гладиатор, пользуясь тупыми рапирами, а иногда и отточенными мечами. Между тем Перенний распоряжался всем полновластно: кого хотел – убивал, очень многих грабил, не счи­тался ни с какими законами, захваченное имущество присваивал себе. Сестру свою Луциллу Коммод сначала сослал на Капреи, а потом убил. Прочих сестер своих он, как говорят, изнасиловал. Не

избежала его объятий и двоюродная сестра его отца. Одной из на­ложниц он дал имя своей матери. Уличив свою жену (Брутию Криспину) в прелюбодеянии, он прогнал ее от себя, затем сослал, а впоследствии убил. Иногда он приказывал осквернять у себя на глазах даже своих наложниц. Он дошел до такого позора, что сам отдавался молодым людям… В это время был убит также, будто бы разбойниками, Клавдий, сын которого вошел когда-то к Коммоду с кинжалом; было убито без суда много других сенаторов, а также несколько богатых женщин. И в провинциях некоторые люди, подвергшись ложным обвинениям в каком-нибудь преступлении со стороны Перенния – причиной послужило их богатство, лишились имущества или даже были умерщвлены. Тем, на кого не было ни­какой возможности возвести ложное обвинение, ставилось в вину то, что они не пожелали записать в свои завещания наследником Коммода...

...После того как легаты войска раскрыли (обман Перенния), [он] был объявлен врагом и отдан на растерзание воинам. На мес­то всемогущего Перенния Коммод назначил одного из своих спаль­ников – Клеандра. После убийства Перенния и его сына Коммод отменил многие распоряжения, сделанные будто бы без его учас­тия, делая вид, что хочет восстановить прежнее положение.

В таком настроении раскаяния в совершенных преступлениях он мог удержаться не дольше тридцати дней и стал совершать, действуя через Клеандра, еще более тяжкие преступления, чем те, какие он совершал, действуя через вышеупомянутого Перенния.

В качестве всемогущего правителя Переннию наследовал Кле-андр, а в качестве префекта – Нигер, про которого рассказывают, что он был префектом претория только шесть часов. Действитель­но, префекты претория сменялись через несколько дней и даже ча­сов, так как Коммод вел себя все хуже и хуже. Марций Кварт, на­пример, был префектом только пять дней. Их преемников держа­ли на этой должности или убивали по произволу Клеандра. По его усмотрению даже вольноотпущенники набирались в сенат и при­числялись к патрициям. Тогда впервые в один год было двадцать пять консулов, и все провинции были проданы. За деньги Клеандр продавал все: возвращенных из изгнания удостаивал почетных должностей, отменял решения суда. Благодаря глупости Коммода он (Клеандр) забрал такую силу, что даже на мужа сестры Коммо-да – Бирра, который осуждал то, что творилось, и сообщал Ком-моду о происходившем, он навлек подозрение…

…Коммод не мог больше вынести прорвавшейся тогда ненавис­ти рассвирепевшего народа и выдал Клеандра на расправу черни

(189 г.). Тогда же были убиты Аполавст и другие придворные вольноотпущенники. Клеандр, между прочим, вступил в связь с наложницами Коммода и имел от них детей, которые после его ги­бели были убиты вместе со своими матерями. На место Клеандра были поставлены Юлиан и Регилл, но их впоследствии Коммод подверг каре. Убив их, он умертвил Сервилия и Дулия Силанов с их семьями, а вскоре и Анция Лупа, а также Петрониев – Мамер-тина и Суру, а равно и сына Мамертина – Антонина, рожденного сестрой Коммода; вслед за ними одновременно – шесть бывших консулов: Аллия Фуска, Целия Феликса, Лукцея Торквата, Лар-ция Еврупиана, Валерия Бассиана, Пактумея Магна с их близки­ми; в Азии – проконсула Сульпиция Красса, Юлия Прокула с их близкими, консуляра Клавдия Лукиана; в Ахайе – двоюродную сестру своего отца Фаустину Аннию и бесчисленное множество других; он наметил к казни еще четырнадцать человек, так как римскому государству было не по силам выдерживать его расходы (имущество казненных Коммод конфисковывал. – А.В.)…

Кроме того, он был настолько безумным, что пожелал назвать город Рим «Коммодовой колонией»: говорят, это неистовое жела­ние было внушено ему льстивыми речами Марции (его наложни­цы. – А.В.). Желал он также править в цирке четверками коней. Он появлялся перед публикой одетый в далматик ¹ и в таком виде давал знак выпускать запряженные четверками колесницы. В то время как Коммод доложил сенату о необходимости назвать Рим Коммодовым, сенат не только охотно принял это – надо полагать в насмешку, – но даже и себя назвал Коммодовым, называя при этом Коммода Геркулесом и богом.

...Кроме того, он готовился погубить еще многих. Это обнару­жилось благодаря какому-то малышу, выбросившему из его спаль­ни табличку, на которой были указаны имена намеченных к убий­ству… Будучи кровожадным, он приказал служителям Беллоны наносить [им] себе в руку настоящие раны. Жрецов Изиды он за­ставлял бить себя до смерти в грудь сосновыми шишками. Когда он носил изображение Анубиса, то больно ударял по бритым голо­вам жрецов Изиды [собачьей] мордой идола. Одетый в женскую одежду или в шкуру льва, он своей палицей поражал не только львов, но и многих людей. Тех, кто имел слабые ноги и не мог хо-

Далматик – просторная длинная туника из белого далматского шелка. Ноше­ние одежды из шелка считалось римлянами признаком изнеженности. При Ти-берии «было принято постановление, воспрещавшее… унижать мужское досто­инство шелковыми одеждами» (Тацит. Анналы. 2.33.1).

дить, он наряжал гигантами, а ниже колен превращал при помощи тряпок и полотен в драконов; затем он убивал их стрелами. Свя­щеннодействуя в честь Митры, он запятнал себя настоящим чело­векоубийством, тогда как обычно там только говорится или изоб­ражается что-либо способное вызвать страх.

Еще мальчиком Коммод был прожорлив и бесстыден. Юношей он поносил всех, кто окружал его, и все поносили его. Тех, кто над ним смеялся, он приказывал бросать диким зверям. Даже че­ловека, прочитавшего книгу Транквилла (Светония), в которой со­держится жизнеописание [бесчестного] Калигулы, он приказал бросить диким зверям, так как сам он родился в один день с Ка­лигулой. Если кто-нибудь выражал желание умереть, он приказы­вал ускорить его смерть, хотя бы тот уже не желал смерти. Шутки у него тоже были опасные: заметив на голове у одного человека среди черных волос белые, производившие впечатление червяков, Коммод посадил ему на голову скворца, и тот, вообразив, что ло­вит червей, ударами своего клюва превратил голову этого человека в сплошную рану. Одному толстяку он распорол живот, так что у того сразу вывалились внутренности. Он называл одноногими и одноглазыми тех, у кого он выкалывал один глаз или ломал одну ногу. Многих он погубил без разбора: одних за то, что они повст­речались ему, одетые в платье варваров, других – за то, что они были видными и красивыми. У него были любимцы, именами ко­торых служили названия срамных частей мужского и женского те­ла: им он поставил на стол на серебряном подносе двух совсем со­гнувшихся горбунов, покрытых горчицей, и тотчас же дал им вид­ные должности и большое богатство. Префекта претория Юлиана, одетого в тогу, Коммод в присутствии всех его подчиненных столкнул в пруд. Ему он приказал и плясать голым с измазанным лицом перед своими наложницами и бить в кимвалы...

Следуя его указанию, льстецы называли в его честь месяц ав­густ – коммодом, сентябрь – геркулесом, октябрь – непобедимым, ноябрь – преодолевающим, декабрь – амазонским. Амазонским он был назван по причине своей любви к наложнице Марции, портре­том которой в виде амазонки он любовался; ради нее он сам поже­лал выйти на римскую арену в виде амазонки.

Он был принят жрецом во все жреческие коллегии…

Бесстыдство его было столь велико, что, сидя в женской одеж­де в амфитеатре или театре, он на виду у всех то и дело пил...

Сам Коммод ленился писать заключения и был так небрежен, что на многих прошениях писал одно и то же заключение. В очень многих случаях он писал в письмах только «будь здоров». Все де-