Литература
Головин, Б.Н. Основы культуры речи: учеб. пособие – М: Высшая школа, 1980.
Коробкина, Н.И. Оксюмороним как словообразовательная форма вербализации контекстуального понятия (на примере понятия «Злобро») // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». – 2012. – № 2 (66). – С. 93–97.
Лихачев, Д.С. Экология культуры// Прошлое – будущему. – Ленинград: Наука, 1985.
Лихачев, Д.С. Письма о добром и прекрасном/ Сост. и общая ред. Г.А. Дубровской. – Изд. 3–е. – М.: Дет. Лит., 1989. – С. 107–108. (Бесплатная электронная библиотека ModernLib.Ru).
Ломоносов, М.В. Краткое руководство к красноречию, книга 1, содержащая риторику// Ломоносов М.В. Избранная проза. – 1986. – С. 344–410.
Маджаева, С.И. Медицинские терминосистемы: становление, развитие, функционирование (на материале предметных областей медицины сахарный диабет и СПИД). – Астрахань: АГМА, 2012. – 277 с.
Руднев, В.П. Введение в шизореальность. – М.: Аграф, 2011. – 224 с.
Сковородников, А.П. Экология русского языка: монография. – Красноярск: Сиб. федер. ун–т, 2016. – 388 с.
Шаховский, В.И. Диссонанс экологичности в коммуникативном круге: человек, язык, эмоции (монография) – Волгоград: Изд–во ИП Поликарпов И.Л., 2016. – 504 с.
Шаховский, В.И. Многоязычие стилей эмоционального медийного дискурса// Стилистика. М: МГУ. 2017. – С. 32–44.
Штеба, А.А. Деформация языковой личности//Филологические науки. Научные доклады высшей школы. – №. 3. – 2014. – С. 41–46.
Экология языка и речи: материалы V Международной научной конференции (3–5 ноября 2016 года) / отв. ред. А.С. Щербак; М–во обр. и науки РФ, ФГБОУ ВО «Тамб. гос. ун–т им. Г.Р. Державина». – Тамбов: Принт–Сервис, 2016. – 503 с.
Эмотивная лингвоэкология в современном коммуникативном пространстве: коллективная монография/ науч. ред. проф. В.И. Шаховский; отв. ред. проф. Н.Н. Панченко; ред. кол.: Я.А. Волкова, А.А. Штеба, Н.И. Коробкина. – Волгоград: Изд–во ВГСПУ "Перемена", 2013. – 450 с.
Haugen, E. The Ecology of language. Essays by Einar Haugen. – Standford: Standford University Press, 1972.
Kiklewicz, A. Language functions in the ecolinguistic perspective. New Pathways In Linguistics. Edited by Stanislaw Puppel & Marta Boguslawaska–Tafelska. Institute Of Modern Languages and Literature & University Of Warmia And Mazury. – Olsztyn, 2008. – p. 23–45.
Ecology as a global transdiscoursivе brace
Shakhovskiy V.I.
Volgograd state socio–pedagogical university, Volgograd, Russia
The importance of attention of civil society to modern ecology is considered. Its contamination with valeology and emotive linguistics is shown, and the result of it is the new scientific branch – an emotive linguoecology and its practical value. The role of medial space in the forming of a typology of modern discourses, their interaction with each other and general trends in their dynamic processes is opened. Specific examples of discourses in their classification parameters are given: size, internal change, duration of their life, origin of new discourses, etc. Their dependence on a certain public figure, events, phenomena, both natural, and social is analyzed. The new conceptual terms framework of research is offered and the importance of their role in creation of the ecological environment of the Russian state and their influence on its economics is emphasized.
Key words: emotive linguoecology, ecological intelligence, ecological matrix as a component of ecological competence, discourse processes’ dynamics, role of media in this dynamics.
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ДИСКУРСИВНОГО
АНАЛИЗА
УДК: 811
К вопросу разграничения понятий «текст»
и «дискурс»
Алексеев А.Б.
Московский гуманитарный областной университет, г. Москва, Россия
Статья посвящена актуальной проблеме разграничения понятий «текст» и «дискурс» в рамках лингвистической науки. С этой целью проводится анализ существующих на данный момент концепций текста и дискурса. Значительное внимание уделяется отличию первого понятия от второго, выявлению особенностей, которые могли бы лечь в основу устранения нежелательной для науки многозначности и неопределенности терминов. Установлено, что интеграционная теория языка, актуализирующая роль сознаний говорящего и интерпретирующего в процессе создания дискурса, может послужить важной отправной точкой для формирования нового, более глубокого подхода к дискурсу как к лингвистическому феномену, в центре которого находится языковая личность во всем спектре её мотивов, интенций, коммуникативных действий, эмоций, чувств и переживаний.
Ключевые слова: текст, дискурс, интеграционная теория, языковая личность, диалог, идеальная коммуникация.
Лингвистика как научная дисциплина долгое время изучала язык как систему, как определенную формальную структуру, в основе которой лежит языковой знак. Знаковая природа языка на данном этапе развития лингвистических знаний не подлежит сомнению, но необходимо обратить внимание на тот факт, что языковые знаки вступают в процессе речи в синтагматические отношения, т.е. не являются, как это постулировалось ранее, обособленными друг от друга, формальными образованиями. Осознание этого побудило лингвистов к поиску наибольшей поддающейся научному анализу языковой единицы. Первоначально утверждалось, что такая языковая единица есть предложение и что выйти за границы предложения лингвисту не представляется возможным. Однако выяснилось, что это не так: предложение не существует само по себе, оно всегда включено в контекст общения.
Заметим, что в корне слова «контекст» изначально имеется «текст», и поэтому было совершенно логично сделать именно «текст» объектом лингвистического изучения, но, забегая вперед, признаем, что к выражению «контекст общения» самым ближайшим синонимом является «дискурс», – термин, введенный в науку З. Харрисом в 1952 г. По свидетельству немецкой исследовательницы И. Куаявы, термин не сразу прижился: в немецком переводе работ З. Харриса его успешно заменяли эквивалентом Text, и только в 70–ые годы прошлого столетия в связи с развитием прагматики наметилась потребность развести эти два понятия. С тех пор термин «дискурс» приобрел великое множество значений, он превратился в модное словечко (Modewort) не только науки, но и повседневной коммуникации [Kujawa, 2014].
Говоря иначе, можно констатировать, что слово «дискурс» (как, впрочем, и «текст») консубстанционально. С.В. Гринев–Гриневич и Э.А. Сорокина определяют консубстанциональность как «наличие у одной лексической формы лексического и терминологического значений» [Гринев–Гриневич, Сорокина, 2015: 57]. На наш взгляд, консубстанциональность и широкое применение слова «дискурс» за пределами лингвистики осложняют выработку единого, общепринятого подхода к его трактовке. Между тем, ученые считают, что в современном языкознании необходимо уточнить значение ряда терминов, упорядочить их синонимию и многозначность [Гринев–Гриневич, Сорокина, Электронный ресурс], и, несомненно, пара «текст–дискурс» остается проблемным полем лингвистики.
Профессор И.Р. Гальперин определял текст «произведение речетворческого процесса, обладающего завершенностью, объективированное в виде письменного документа; произведение, состоящее из названия и ряда особых языковых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, стилистической связи, имеющих определенную целенаправленность и прагматическую установку» [Гальперин, 1981: 18–19]. Однако не все лингвисты согласятся с тем, что текст – исключительно «письменный документ», а дискурс – устное общение. Тем не менее, оппозиция «письменный/ устный» часто служит одним из признаков, разграничивающим рассматриваемые понятия [Карамова, 2013].
А.А. Карамова приводит и другие возможные интерпретации понятий «текст» – «дискурс»:
1. Текст принадлежит плану языка, дискурс – речи; максимальная единица языка – текст, а речи – дискурс. Данной точки зрения придерживается в частности Т. ван Дейк. Ученый трактует текст как абстрактную сущность, – текст актуализируется в дискурсе. Однако А.А. Карамова склонна считать, что текст как продукт речевой деятельности не может быть отнесен исключительно к языку, – это также и речевая единица.
2. Дискурс – родовое понятие, объединяющее устную речь (процесс) и письменный текст (результат). А.А. Карамова не приемлет такую трактовку, поскольку она сужает понятия дискурса, текста, речи и сводит их к устной или письменной форме коммуникации.
3. Дискурс – это процесс, текст – результат процесса. А.А. Карамова считает онтологически неверным противопоставлять процесс результату. Многие авторы, пытаясь преодолеть данный недостаток, склоняются к рассмотрению текста как части дискурса, но тогда создается опасность отождествления понятий «текст» и «дискурс»: «В тексте как результате дискурса–процесса, по логике, должны реализовываться все «процессуальные дискурсивные признаки», и поэтому текст в таком понимании – это больше, чем текст, он приравнивается дискурсу» [Карамова, 2013: 21]
4. Дискурс – это иерархическая структура, включающая в себя совокупность текстов. Текст – минимальная единица данной структуры – дискурса. Но, как замечает А.А. Карамова, такая интерпретация максимально сближает термины «текст» и «дискурс», что в силу возникающей неопределенности нежелательно [Там же].
В нашей работе мы предлагаем подойти к рассматриваемой проблеме с позиций интеграционной теории языка. Важная особенность языкового знака, отмечаемая представителями интеграционной теории, – его обусловленность сознанием говорящего, т.е. языковой знак не функционирует сам по себе, как считал Ф. Соссюр. Напротив, в речи его функционирование определяется тем смыслом, которое вкладывает в него говорящий, и не менее важно, смыслом – который извлекает из него интерпретирующий. А.П. Мартынюк называет это свойство языкового знака феноменологической интерсубъективностью т.е., говоря словами С.В. Гринева–Гриневича и Э.А. Сорокиной «...коннотативные смыслы как правило не фиксируются ни в каких толковых словарях, ... их распознавание во многом зависит от кругозора и чутья интерпретатора...» [Гринев–Гриневич, Сорокина, 2012: 152]. Также, по–видимому, оно зависит от субъективных психологических и психолингвистических характеристик интерпретатора: иначе было бы невозможно объяснить, почему разные люди реагируют на одно и то же коммуникативное действие говорящего по–разному.
А.П. Мартынюк пишет: «Дискурс рождается в тот момент, когда текст попадает в зону внимания интерпретатора, который принимается за чтение или же слушание текста в реальном времени. Попадая в зону внимания интерпретатора, текст стимулирует в его сознании состояния, сходные с состояниями отправителя... В результате интерактивного взаимодействия двух сознаний формы языковых выражений тексты наполняются смыслом, а сам процесс интеракции и есть дискурсом» [Мартынюк].
Соответственно, дискурс – это диалог между отправителем сообщения и получателем, диалог, протекающий в реальном времени, это «встреча» мыслей двух (или более) языковых личностей. Мы считаем, что понятие «языковая личность», введенное в науку Ю.Н. Карауловым, особенно актуально в области дискурсивных исследований. «За каждым текстом стоит языковая личность», – утверждает ученый [Караулов, 1989: 5]. В контексте нашей работы можно перефразировать эти слова: «За каждым текстом стоит дискурс». А вот именно дискурс уже предполагает развертывание «интерактивного взаимодействия» языковых личностей, а точнее их сознаний, их продуктивный обмен речемыслительными сущностями.
Говоря о дискурсе, мы употребили слово «продуктивный», но, к сожалению, всем нам известно, что общение может быть и непродуктивным. Немецкий философ Ю. Хабермас склонен понимать под дискурсом только первый тип общения, т.е. в теории Ю. Хабермаса дискурс – это идеальное общение, характеризуемое следующими особенностями:
1. Любой способный к речи субъект – полноправный (и равноправный) участник дискурса, т.е. дискурс «открыт» для каждого.
2. Дискурс исключает принуждение как способ достижения согласия.
3. Согласие – это ведущий мотив субъектов дискурса. Оно может достигаться кооперативным и аргументированным путями. [Фурс, 2000: 66].
Подчеркнем, что мы не разделяем точку зрения, согласно которой дискурс – это «идеальная коммуникация». Мы считаем, что задача исследователя изучать реальные процессы коммуникации, даже если они носят ярко выраженный негативный характер (например, манипуляции, инвективы). Такое изучение позволит преодолеть одностороннее видение позитивного/ негативного, прольет свет на многие аспекты лингвистических феноменов, ведь нельзя проникнуть в суть ни одного явления, не подвергнув анализу его противоположность, – это противоречит законам диалектики.
Тем не менее, мы считаем, что теория Ю. Хабермаса актуальна, так как она ориентирована на поиск максим общения, которые потенциально могли бы послужить нормативной системой любого дискурса. Более того, нам кажется, что само понятие «идеальная коммуникация» требует уточнения, хотя в принципе идея выработать нормы общения не нова и восходит к трудам Г. Грайса. Однако данная проблема в силу её сложности заслуживает уже отдельного рассмотрения.
В заключение озвучим следующую мысль: дискурс и текст должны рассматриваться исследователем не отдельно друг от друга, а в диалектическом единстве. Дискурс, по нашему мнению, неразрывно связан с тем, кто его продуцирует – языковой личностью. Любая личность обращена к «Другому» и постигает себя в нем, что отмечалась, еще М.М. Бахтиным [Зиновьева, 2011]. Именно в этой обращенности языковых личностей друг к другу, направленности друг на друга, а также их включенности в общую социально–культурную языковую среду и кроются предпосылки для порождения и функционирования дискурсов, осуществляемого посредством текстов.
Литература
Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования: моногр. [Текст]/ И.Р. Гальперин М.: Наука, 1981. – 140с.
Гринев–Гриневич, С.В., Сорокина, Э.А. К вопросу о методах лингвистических исследований [Электронный ресурс]// Электронный журнал «Вестник Московского государственного областного института» http://evestnik–mgou.ru/Articles/Doc/121 (дата обращения: 14.12.2016)
Гринев–Гриневич, С.В., Сорокина, Э.А. Основы семиотики: учебное пособие [Текст]/ С.В. Гринев–Гриневич, Э.А. Сорокина. – М.: ФЛИНТА: Наука, 2012. – 256с.
Гринев–Гриневич, С.В., Сорокина, Э.А. Полисемия в общеупотребительной и в специальной лексике [Текст]/ С.В. Гринев–Гриневич, Э.А. Сорокина// Вестник МГОУ. – 2015, № 4. – С. 51–64
Зиновьева, А.А. Проблема «Другого» в философии М.М. Бахтина [Текст]/ А.А. Зиновьева// Известия Тульского гос. унив. – 2011 – №1. – С. 13–22.
Карамова, А.А. Текст и дискурс: соотношение понятий. [Текст]/ А.А. Карамова// Вестник ЮрГУ. – 2013. – Т. 10, № 2. – С. 19–23.
Караулов, Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения [Текст]/Ю.Н. Караулов// Язык и личность. — М.: Наука, 1989. — С. 3–8.
Мартынюк, А.П. Разграничение дискурса и текста с позиций интеграционного подхода. [Электронный ресурс]// А.П. Мартынюк URL http://dspace.univer.kharkov.ua/bitstream/123456789/4924/2/Martyn yuk. pdf (Дата обращения: 13.12.2016)
Kujawa Izabela. Der politische Diskurs als Gegenstand der linguistischen analyse am Beispiel der Integrationsdebatte in Deutschland 2006–2010. Frankfurt am Main: Peter Lang Edition, 2014. 234s.
to the Question of Division the terms «Text» and «discours»
Alekseev A.B.
Moscow humanitarian regional university, Moscow, Russia
The article is dedicated to the problem of demarcation the notions of “text” and “discourse” within the framework of the linguistic science. With this goal in mind, the analysis of current conceptions of the text and discourse is provided. Much attention is paid to the difference between the two notions and those peculiarities of them that could serve as the bedrock for ruling out the scientifically undesirable polesemy and vagueness of the terms. The author comes to a conclusion that the integrational theory of language highlighting the role of the speaker and the interpreter’s minds in the process of discourse creation may be the starting point for the new approach to the linguistic phenomenon of discourse. In the center of this phenomenon is the language personality in the whole specter of his/her motives, intentions, communicative actions, feelings, emotions and inner emotions.
Key words: text, discourse, integrational theory, language personality, dialogue, ideal communication.
|
