Книга седьмая куда улетели белые лебеди? (гражданская война в Сибири, 1918-1920 гг.) Документальное повествование о превращении «белых лебедей»
|
Скачать 2.85 Mb.
|
(«Не ругайтесь. Такое дело!») Стихи Есенина как будто облегчали мое страдание. Они отвлекали меня от черных мыслей и заставляли упиваться своим горем и думать, что не один я, мученик, на белом свете: со мной Сережка Есенин. Да, от этих мыслей становилось немного легче. Вскоре я даже настроился на лирический лад и переделал стихотворение Сергея Есенина «Все живое особой метой» по-своему: С детства особой метой Видать, наградил меня Бог: Если б не было нашей Победы, То я бы героем стать мог. Как и Сережка, синеглазый, Я беспризорником несносным рос, И немцы за мои проказы Мне часто кровавили нос. А теперь, когда я стал взрослый, Когда войны давно уже нет, Этот характер несносный Оставил в душе моей след. Оставил, как худую занозу, - Жить со всеми не в масть. И за это меня бьет по носу Сама Советская власть. Но я отвечаю ей гордо, Жгучей обидой дыша: «Если фашисты меня били в морду, То теперь вся в крови душа!» Если фашисты меня истязали, Бросали на каторжный труд, То теперь меня так зажали, Хоть голову суй в петлю. Не приняли в партию… Кто же? Прохвосты и всякая тварь! Вспоминаю я ваши рожи, И мне кирпича на них жаль. Эти стихи облегчили мне душу: я как бы поднялся выше своих истязателей. ПЕРВЫЕ РАДОСТИ. Вскоре ко мне вернулась вера, но не в партию, не в Советскую власть, где, как мне казалось, засели одни «прохвосты и всякая тварь», а в диалектику Гегеля, которая стала для меня богом. «Нет худа без добра!» – вот как мудро и просто выразил ее сам народ в своей пословице. Не успело «худо» окончательно расправиться со мной, как на выручку ко мне пришло «добро». Да какое еще «добро»! 11 июня 1966 года в Москве, в Военном издательстве Министерства обороны СССР была сдана в набор моя первая книга о легендарном герое гражданской войны Николае Дмитриевиче Томине «Николай Томин». Осенью того же года я уже получил по почте авторские экземпляры, запечатанные в типографской упаковке, на которой крупным шрифтом был набран мой адрес. Какова же была моя радость, когда я развернул упаковку и увидел свое милое детище в красочной, сверкающей суперобложке, на которой был изображен портрет моего героя – гордого всадника революции! В эти минуты я походил, кажется, на дикаря из джунглей, справляющего великий пир у священного камня. Я смотрел на свою книгу, как на самый драгоценный дар, ниспосланный мне с неба, нежно гладил ее глянцевую корочку, нюхал свежую типографскую краску, полной грудью вдыхая ее в себя, целовал портрет Томина и любовался им под разными ракурсами и на разных расстояниях, с книгой в руках скакал и прыгал по комнате, обнимал жену, тещу, детей и всех, кто попадался мне под руку. Выкрикивал какие-то восторженные звуки. Большая радость, несравненная радость – первая книга! Жена сделала из медной проволоки что-то вроде рамки-подставки и повесила один экземпляр «Николая Томина» в красном углу моего кабинета, на самом видно месте, точно икону. Вся семья любовалась ей. Я не расставался со своим первенцем ни днем, ни ночью, читал и перечитывал его каждую свободную минуту глазами разного читателя, перевоплощался в своих героев и восторгался до слез удачными сценами из своей же собственной книги, удивляясь, как это я так смог написать. И весь город удивлялся мною: как это архивариус и беспартийный сотрудник многотиражной газеты, которого все считали неудавшимся журналистом, и вдруг издал книгу о герое гражданской войны да не где-нибудь, а в Москве, в центральном военном издательстве!? Многие не верили, что именно я написал эту книгу, неодобрительно качали головами, ждали какого-то разоблачения или появления в печати моего однофамильца. Но вместо разоблачения и однофамильца появились хвалебные рецензии на мою книгу, где точно указывался автор ее. Так, 26 февраля 1967 г. в газете «Советское Зауралье», № 49, появилась рецензия под заголовком «Человек орлиного племени», написанная авторитетным человеком – заведующим партархива Курганского обкома КПСС Василием Ивановичем Гусевым. В ней обо мне так сказано: «… Автор книги – большой любитель краеведения Владимир Плющев. Это первая его книга. Она первая и о Н.Д. Томине. Биографический жанр – дело не легкое. Здесь требуется точность, четкая выверенность деталей. Однако бывает и так, что точность соблюдена, детали выверены, материал собран интересный, а книга – увы! – не поднялась выше литературного переложения жизненных вех. Так бывает. Однако этого нельзя сказать о книге В. Плющева. Автор как раз сумел передать в ней главное – человека, о котором пишет, его внешность, характер и привычки. Поэтому, несмотря на обильную документацию, книга, как художественное произведение, с первых же страниц захватывает. В ней шаг за шагом, этап за этапом раскрываются своеобразные грани томинского характера, трудная и увлекательная судьба героя, воскрешаются суровые будни его боевой жизни… Непринужденная манера рассказа о легендарном герое, способность показать деталь там, где это нужно и умение при помощи творческой фантазии и интуиции дополнить богатейший фактический материал приводит к тому, что читатель как бы переселяется в героическое прошлое и идет вместе с героем по всем фронтам гражданской войны…» Одновременно с рецензией в областной партийной газете появилась положительная рецензия на мою книгу и в областной молодежной газете «Молодой ленинец». Автор ее – выпускник Уральского государственного университета Алексей Еранцев. Он писал: «О том, как служил революции зауральский казак Николай Томин, и рассказывает в своей книге курганский журналист В. Плющев. У автора было много соблазнов сорваться на беллетристику, домыслить образ, сгустить драматичность ситуаций, но это было бы облегчением задачи. Плющев пошел по другому пути: не отступая от документов, от рассказов очевидцев, он выбрал наиболее емкие детали обстановки, наиболее трудные, переломные моменты в жизни комбрига, подал их сдержанно, скупо. И это обрело не меньшую эмоциональную действенность, чем страницы художественные. Секрет такого воздействия в том, что читатель сейчас не требует разжевывания. У него своя голова на плечах. Ему дай фрагмент, и он восстановит всю картину…» Я очень признателен этим строчкам из рецензии Алеши Еранцева, который был на шесть лет моложе меня, родился в 1936 году в селе Жидки Петуховского района Курганской области. Примерно через шесть лет его уже не стало. Вечером часов в шесть 30 декабря 1972 года в Кургане по улице Гоголя, 84, в квартире 36 поэт повесился на шнурке от электрического утюга. –Таким образом, цифра № 36» для него стала роковой: в день смерти ему было 36 лет, год рождения его оканчивался на цифру «36», и квартира, в которой он жил, была под № 36. Природа не любит совпадений. Когда он погиб, я часто думал: что же его заставило наложить на себя руки? Не те ли жизненные конфликты загнали его в гроб, которые преследуют и меня? Пожалуй, те же самые. Он был беспартийный журналист, а этим все сказано. На смерть его я написал такое стихотворение: Культ личности разоблачили, А культики процветают. Мы знаем, сколько людей убили? А сколько убивают? Кто знает?.. Мне сегодня сон пригрезился, Что живу я в какой-то плесени, И что поэт Еранцев не повесился, А что поэта у нас повесили. Культ личности разоблачили, А культики процветают. Сколько честных людей убили? А сколько убивают? Кто знает?.. Герой моей книги Николай Томин тоже был беспартийный. Несмотря на это, в годы гражданской войны партия доверяла ему многотысячные судьбы красных бойцов: он был командиром дивизии, корпуса и командующим Забайкальской группой войск в Волочаевском сражении. А в наше время беспартийным ничего не доверяют. Например, недавно газета «Советское Зауралье» объявила конкурс на замещение вакантной должности директора Кособродского химлесхоза. Обязательным условием конкурса было членство в КПСС… как будто от руководства беспартийного специалиста древесина будет выходить хуже. БОРЬБА С ЦЕНЗОРАМИ Казалось бы, мое увлечение военно-патриотической темой на материалах истории завода должно было приветствоваться парткомом. Но это было не так. Не только от парткома завода, но от сектора печати обкома КПСС я часто получал запреты печатать исторические материалы. Меня ругали за них и ставили на вид. Я доказывал им, что на военно-патриотических традициях должна воспитываться заводская молодежь, а мне говорили: воспитывайте ее на современных ударниках коммунистического труда, освещайте производственную жизнь и не лезьте в дебри истории, в которых нам нечего делать. Надо глядеть в будущее, а не в прошлое! Однако я все больше сопротивлялся этому совету, а среди современных ударников и ударниц коммунистического труда все меньше находил образцы для подражания, например, одна из них, о которой мне посоветовали в парткоме написать очерк, - носила на груди орден Ленина, - слыла среди рабочих как женщина легкого поведения. Мне не захотелось о ней писать. Особенно мне досаждали работники, так называемого, «обллита», то есть государственная цензура печати. Мои очерки и статьи на военно-патриотическую тему они нередко вообще снимали с номера и на один-два дня задерживали выпуск газеты. В обллите работали женщины, из которых ни одна не имела специального журналистского образования, да и гуманитарное образование у них было очень невысокое, русскую грамматику и литературу знали плохо. Так, сама начальник Курганского обллита К. Лисовская когда-то окончила Звериноголовскую школу колхозной молодежи. Знание русского языка у нее было хуже всех в группе. Ее учитель рассказывал мне, как однажды он, разбирая диктанты, вызвал к себе Лисовскую и еще одну ученицу-татарку, показал им их диктанты и сказал: «Вот она, татарка, сделала в своем диктанте десять ошибок, а вы, Лисовская, - сорок. Так кто же из вас татарка: вы или она?» А теперь эта безграмотная женщина была главным цензором печати в области. Конечно, мне, может быть, не все было известно, что входило в круг ее обязанностей, но все же, думается, она должна была не только слепо следовать инструкциям, но и обладать общей культурой и политической грамотностью, знать историю нашей страны, хотя бы в пределах учебника для средних школ и иметь хотя бы элементарные понятия о специфике газетных жанров, специфике журналистики. По моему глубокому убеждению, ничего этого у нее не было. И эта женщина вершила суд над произведениями известных ученых области, квалифицированных журналистов, опытных краеведов: снимала с номера их статьи, когда ей заблагорассудится, или заставляла делать в них нелепые поправки, безусловно, снижающие качество газетного материала. И все это делалось под маркой «высокой политической бдительности». В каждом слове, в каждой фразе, непонятной для невежественных цензоров, они готовы были видеть выпады против советской действительности. У меня имеются факты, когда эти сверхбдительные перестраховщики даже в ленинских положениях и мыслях, понятное дело, незнакомых для них, находили поклепы на Советский строй, что ставило их в конце концов в смешное положение и дискредитировало то учреждение, которое представляли, но с них почему-то все сходило, как с гуся вода. Чтобы не быть голословным, остановимся на нескольких конкретных примерах из жизни нашей многотиражки. Я не помню ни одного номера этой газеты с материалами на военно-патриотическую тему, который не приходилось бы в буквальном смысле пробивать через «рогатки» наших цензоров. При освещении революций 1905 и 1917 годов их пугали слова «меньшевик» и «эсер» – и не дай бог приводить их высказывания. Цензоры все это безбожно вычеркивали из очерков и статей, кастрируя их до жалкого состояния. При освещении жизни завода в годы Великой Отечественной войны они без всяких разговоров вычеркивали слово «мины», так как оно якобы раскрывает нашим врагам секрет продукции предприятия оборонного значения, которого уже давно нет и в помине, да и сами эти мины давно сняты с вооружения Советской Армии и стали далекой историей. Крупнейшие предприятия нашей страны, такие, как Путиловский (Кировский) завод и «ЧТЗ» открыто в печати называли свою продукцию в годы Великой Отечественной войны, а маленький Курганский машиностроительный завод все еще держал «в секрете» какие-то устаревшие примитивные мины благодаря «сверхбдительности» наших цензоров. Передо мной № 39 газеты «Кургансельмашевец» от 13 октября 1967 г. Сколько возни с ним устроили наши цензоры! На первой полосе во второй колонке в разделе под заголовком «Рогожное знамя» вначале было такое выражение: «На заводе, как и при его бывшем владельце Балакшине, все еще преобладал ручной труд». (Имеются ввиду 30-е годы). Цензоры заставили меня вычеркнуть сравнение: «как и при его бывшем владельце Балакшине», усмотрев в нем политический ляпсус. - Нельзя, - сказали они, - сравнивать завод при Советской власти с дореволюционным предприятием, тем более упоминать фамилию капиталиста Балакшина – он не заслуживает этого». Я уже знал, что к этому выражению цензоры придерутся и пошел на провокацию – захватил с собой журнал «Юность», № 8, за 1958 год, где на стр. 88 есть такая фраза: «На заводе «Серп и молот», как и при его бывшем владельце Гужоне, преобладал тогда ручной труд» (тоже имеются ввиду 30-е годы). Показал им это место из журнала и спросил: - Что ж, выходит, в Москве цензоры менее бдительные, чем в Кургане, - допустили политический ляпсус? Лисовская невозмутимо ответила мне: - Значит, центральному журналу разрешили привести такое сравнение. Теперь и вы можете приводить. Разрешаем! Как с гуся вода. - Спасибо, - поблагодарил я ее и вышел из этого кабинета ничем не пробиваемых невежд. Так, цензура по существу отучила газетчиков от самостоятельного творчества, вселяла ко всему страх и приучала к шаблону и даже плагиату, чтобы выразить как-то правду жизни хотя бы через авторитетные источники. Каждое свое творческое «открытие» приходилось согласовывать с цензорами, брать у них специальное разрешение. Дело порой доходило до смешного абсурда. Вот другой пример. В той же статье, которая приводилась выше, в № 39, уже во время верстки газеты меня цензоры заставили переделать следующий абзац: «- Что такое хвостизм? – спросил Борис. Ты разве не знаешь? – удивился рыжебородый. – Это означает, что наши партийцы тащатся в хвосте масс. Не участвуют в производстве, не несут ответственности за работу цехов и даже собрания не посещают». (Опять-таки имеются ввиду 30-е годы). Лисовская возмущенно заявила мне: - Это клевета на коммунистическую партию. Как могут партийцы тащиться в хвосте масс? Наоборот, они являются авангардом масс! Я стал доказывать ей, что я пишу не о коммунистической партии в целом, а об одной отстающей партийной ячейке, причем, тридцатых годов, когда существовали разные партийные уклоны, антипартийные группы и т.д., говорил, что в местной газете «Красный Курган» за 21 марта 1930 г., № 65, опубликована целая статья под таким заголовком: «Партийцы» на турбинном – в хвосте масс», в которой в самых черных красках критикуется отставание партийной ячейки завода от насущных задач дня. Однако главный цензор и слушать не хотела моих возражений, обвиняла меня в апполитичности, политической незрелости и во всевозможных грехах против партии, что мне не место среди советских журналистов, а в отношении статьи в «Красном Кургане» с «антипартийным» заголовком объяснила, что, очевидно, цензоры того времени были политически неграмотными, поэтому и допустили в советской печати такой ляпсус. В университете я изучал историю журналистики, нам рассказывали, что такое царская цензура, как она давила прогрессивных журналистов, вынужденных в виду этого прибегать нередко к эзоповскому языку, но я никогда даже мысли не допускал, что скоро сам встречусь с –такой цензурой, которая так глупо злоупотребляет своими инструкциями, оказывая медвежью услугу и нашей партии, и нашей демократии. Объявлять государственной тайной отдельные трудности и недостатки в нашей жизни тридцатых годов, о которых даже в то время свободно писалось в газетах, - не слишком ли это? Тем более, что эти недостатки я описывал не с целью дискредитации партии и Советской власти, а с той целью, чтобы показать, как они преодолевались, в чем заключались трудности этой борьбы и как отсталая заводская партийная ячейка превратилась в передовую. |
Похожие:
 |
Вторая Гражданская война в России Белого движения (с целью созыва всероссийского Учредительного Собрания, на усмотрение которого Белые вожди планировали передать рассмотрение... |
|
Ведение Пандемия "испанки" 1918—1920 гг. В контексте других гриппозных пандемий и "птичьего гриппа" |
 |
Следующие советы получены от бывшего сотрудника гру, скрывающегося... Жен, если в Москву перебросят чечей или еще какую каку, то людей для «работы» по ним найдется. Вам в такое лезть не надо. Вот и правило... |
|
Седьмая волна психологии Седьмая волна психологии. Вып. 9/ Сб по материалам 11 Международной научно-практической конференции «Интегративная психология: теория... |
|
Седьмая волна психологии Седьмая волна психологии. Вып. 9/ Сб по материалам 11 Международной научно-практической конференции «Интегративная психология: теория... |
|
Регистрационный номер: Международное непатентованное название (мнн):... Описание: Белые или почти белые, круглые двояковыпуклые таблетки с риской с одной стороны |
|
Книга «Книга единобожия», автор Мухаммад ибн Сулейман ат-Тамими,... Музыкальный альбом «Музыка белых», автор — Музыкальная группа Order, решение вынесено Первомайским районным судом г. Омска от 23.... |
|
Книга седьмая Девибхагавата-пураны. Этот труд является продолжением моей многолетней работы по переводу и исследованию данной пураны, итогом которой... |
|
Фонд музея томского высшего военного командного училища связи Омские, Барнаульские и Томские арткурсы объединены на базе томских курсов в единые Первые артиллерийские курсы Сибири. 31 декабря... |
|
Книга Т. И. Солодовой (Матиканской) «Отзыв мыслей благородных» Книга предназначена для тех, кто интересуется историей, культурой Сибири и в целом России. Сборник может быть использован как учебное... |
|
Книга "Книга единобожия", автор Мухаммад ибн Сулейман ат-Тамими,... Музыкальный альбом "Музыка белых", автор Музыкальная группа Order, решение вынесено Первомайским районным судом г. Омска от 23. 11.... |
|
Книга "Книга единобожия", автор Мухаммад ибн Сулейман ат-Тамими,... Музыкальный альбом "Музыка белых", автор Музыкальная группа Order, решение вынесено Первомайским районным судом г. Омска от 23. 11.... |
|
Книга "Книга единобожия", автор Мухаммад ибн Сулейман ат-Тамими,... Музыкальный альбом "Музыка белых", автор Музыкальная группа Order, решение вынесено Первомайским районным судом г. Омска от 23. 11.... |
|
Книга "Книга единобожия", автор Мухаммад ибн Сулейман ат-Тамими,... Музыкальный альбом "Музыка белых", автор Музыкальная группа Order, решение вынесено Первомайским районным судом г. Омска от 23. 11.... |
|
Книга "Книга единобожия", автор Мухаммад ибн Сулейман ат-Тамими,... Музыкальный альбом "Музыка белых", автор Музыкальная группа Order, решение вынесено Первомайским районным судом г. Омска от 23. 11.... |
|
Книга "Книга единобожия", автор Мухаммад ибн Сулейман ат-Тамими,... Музыкальный альбом "Музыка белых", автор Музыкальная группа Order, решение вынесено Первомайским районным судом г. Омска от 23. 11.... |